На пересечении нового со старым
Многие матери сегодня жалуются — трудно стало им воспитывать детей, не помогает знание ни педагогики, ни психологии, что-то, видно, в воздухе такое носится... Беспокойство женщин имеет под собой объективное основание. В современной семье произошли изменения, которые не могли не сказаться на взаимоотношениях старшего и младшего поколений. Думается, разговор об этих особенностях сегодняшней семьи поможет матерям выбрать правильную линию поведения.
Не переступая порог городской квартиры, сегодня можно уверенно сказать, что в ней растет один-два ребенка — семья в основном стала малодетной (причин этого явления мы уже касались). Она стала и однопоколенной, или, иначе сказать, нуклеарной, ядерной. В ней, как правило, живут мать, отец и их дети. Например, в РСФСР таких семей 76 процентов. Иногда в семье есть старики — бабушка, дедушка по линии супруга или супруги, еще реже — родители обоих супругов.
Однопоколенная семья сегодня столь типична, что мы даже не вспоминаем о многопоколенных семьях, некогда объединявших под одной крышей прадедов и прабабок, дядьев и теток, племянников и племянниц, двоюродных братьев и сестер, старших, средних и младших детей и их наследников.
Казалось бы,- канула в вечность многопоколенная семья, и горевать не о чем — таково требование времени. Увы, последствия этого гораздо серьезнее, чем представляется на первый взгляд.
С одной стороны, нуклеаризация — явление прогрессивное: члены семьи стали менее зависеть от своих бесчисленных родственников, от традиций, насаждавшихся стариками. Уменьшилось психологическое давление на личность со стороны окружающих. С другой стороны, в однопоколенной семье произошли такие перемены, которые негативно сказались -на характере взаимоотношений ее членов
Прежде всего обратим внимание на то, что в многопоколенной семье существовали различные по длине и содержанию цепочки взаимоотношений. Например, контакты , детей со старшими. Они были интенсивными и разнонаправленными, поскольку дети параллельно общались с родными и двоюродными братьями и сестрами, с взрослыми членами семьи разного пола и возраста.
С каким многообразием умов, характеров, темпераментов, привычек, умений повседневно сталкивался ребенок! Возможность наблюдать обилие человеческих образов — весьма существенное психологическое обстоятельство детства, и значение его особенно возрастает в период активного- подражательства: повышается избирательное реагирование на лица, голоса, эмоции окружающих. Становясь постарше, ребенок легче и быстрее осознает и распознает различные качества людей, затем учится их оценивать, отличать хорошие от плохих, приобретает привычку к общению.
Наблюдая естественное течение старости, дети учились понимать ее, сострадать, помогать немощным, ценить мудрость. В такой атмосфере и старики чувствовали себя комфортно. В одном из исследований, проведенных советскими учеными в горных районах Абхазии, где еще сохраняется многопоколенная семья, высказано, любопытное этнопсихологическое предположение 6 долгожительстве. Важнейшая его причина — психологически уютная атмосфера, в которой находятся старики. Ведь их уважают, любят, и тем больше, чем длиннее пройденный жизненный путь.
Сегодня молодежь в массе своей не понимает и не уважает старость. Прежде всего, думается, потому, что резко ограничились контакты с пожилыми членами семьи в детстве. Откуда у внука или внучки возьмутся послушание, почтительность, благодарность по отношению к бабушке и дедушке, если старики живут на другом конце города и навещают близких по случаю дней рождений или больших праздников? А коль к своим бабушкам и дедушкам нет уважения, то чужих и подавно никто уважать не станет. Отсутствие опыта общения поколений моральными поучениями не заменишь.
В многопоколенной семье старики, в свою очередь, посильно помогали в уходе за внуками и правнуками, понимали их потребности и притязания. Вряд ли была возможна ситуация, когда пожилой человек оставался безучастным к воспитанию ребенка или обучению трудовым навыкам подростка. Теперь же некоторые бабушки и дедушки заняли позицию сторонних наблюдателей, заявляя: «Няньчить внуков мы не собираемся, сами решайте свои проблемы. Нам никто не помогал». По данным советского социолога В. Д. Шапиро, ориентация на внуков выражена и у работающих, и у неработающих пенсионеров слабо. Лишь три процента тех и других отнесли внуков к ценностям своей жизни.
Присматриваясь к взаимоотношениям представителей средних поколений — своих родителей, дядьев, теток, дети из многопоколенной семьи постигали азбуку житейской дипломатии, приобретали умение строить психологические контакты, чувствовать дистанцию в общении, учились взаимной помощи и поддержке.
Старшие дети опекали младших, что вырабатывало элементарные педагогические навыки и привычку терпеливо относиться к естественным потребностям малышей, их капризам, шумному поведению. Нынче человек, выросший единственным ребенком в семье, чурается детского плача, пеленок, горшков и прочих атрибутов младенчества. Потому-то рождение собственного ребенка часто воспринимает как малоприятное событие.
Контакт с многочисленными ребятишками обогащал и взрослых. Если женщина рожала 8—12 детей, то она практически все время проводила с очередным младенцем. Допустим, каждые 1,5—2 года в семье появлялся новорожденный. Если умножить этот интервал на число родившихся детей, то получается, что в контакте с малышами мать проводила 12—24 года. Это только со своими, не считая детей родни, живущей рядом.
Важен был такой контакт и для мужчин. Даже если отец оказывался человеком черствым, грубоватым, отчужденным, он постепенно становился терпеливее, нежнее, добрее. Ведь он практически постоянно взаимодействовал с ребенком, баюкал его, держал на руках, наблюдал в различных состояниях.
Нынешние мамы и папы, вырастившие одного ребенка, не успевают адаптироваться к младенчеству, ощутить всю гамму родительских чувств, выработать привычку общения с малышом.
В период молодости многие сосредоточены на своих житейских проблемах, заняты учебой или, например, строительством молодежного жилищного комплекса... Поэтому младенческий период собственного ребенка запоминается в основном по некоторым неприятным моментам, связанным с детскими болезнями. Концентрация внимания на себе притупила наши родительские чувства, способность радоваться и восхищаться маленьким существом.
Гуманистический опыт единственного ребенка, растущего в однопоколенной семье, ограничивается в основном контактами с отцом и матерью, изредка, если ему повезло,— с бабушкой или дедушкой. Характер таких отношений навязанный: хочет или не хочет ребенок, он вынужден запечатлевать немногие демонстрируемые перед ним в семье стереотипы поведения.
В подобных условиях повышается вероятность «жесткого подражания», когда ребенок усваивает и повторяет в своем поведении достоинства или недостатки ограниченного круга родственников. Чем меньше размеры семьи, тем жестче подражание. Однообразие наблюдаемых в нынешней семье характеров, умов, привычек утомляет детскую психику, ведь она стремится к новым впечатлениям и опыту. Особенно ярко эффект «утомления» проявляется в тех случаях, когда дети не понимают, не принимают или осуждают поведение и наклонности родителей. Заполнение вакуума впечатлений происходит за счет образов извне — ребенок стремится к сверстникам, авторитетам вне семьи, случайным знакомым.
Особую роль в преодолении бедности впечатлений играет телевизионный герой. Условный, собирательный, далекий от реальности, он овладевает фантазией детей и подростков. Девочки нередко стремятся подражать какой-нибудь эстрадной звезде, ярко накрашенной, блестящей, как елочная игрушка.
Мальчики копируют манеры и стиль одежды популярных гитаристов, ударников или исполнителей шлягеров. В подростковом и раннем юношеском возрасте человек малокритичен, на него производит впечатление все необычное, броское, а оно-то, как правило, преходящее и искусственное. Разве в шестнадцать лет паренек понимает, что, например, герои бит-квартета «Секрет» на эстраде реализуют сценический образ, созданный в духе времени и запросов молодежи, и что в жизни это нормальные люди, имеющие жен и детей, живущие мирскими заботами? Увы, фанатичные поклонники модного ансамбля пытаются подражать ему в жизни: носят галстуки, пиджаки, шевелюры и улыбки а-ля «Секрет». Но то, что уместно и развлекает на сцене, несуразно и примитивно в повседневной реальности.
«Навязанность» отношений в современной семье обусловлена не только малочисленностью ее членов, но и спецификой жилища. В прошлом продолжением дома были дворовые постройки, сад и даже прилегающая улица. Значительную часть времени дети проводили вне дома и были предоставлены сами себе.
Иная обстановка сегодня. Ограниченность жилищного пространства, плохая звукоизоляция, зачастую отсутствие у ребенка своей комнаты — все это приводит к тому, что стирается грань между жизнью взрослых и детей, детство растворяется в прозе быта. Сегодня происходит раннее «рассекречивание» детьми повседневности, в зону внимания ребенка легко попадают и конфликты родителей, и примеры безразличия, озлобления, агрессии старших. Взрослым необходимо строго контролировать свои слова и поступки.
Поскольку члены семьи взаимодействуют на считанных квадратных метрах, каждый в известной мере лишен самостоятельности, находясь под давлением присутствующих. Особенно достается детям. От них требуют, их поучают, призывают к порядку. Все норовят командовать — мать и отец, бабушка и дедушка. Психологическое давление на детей со стороны взрослых членов семьи сегодня значительно увеличилось.
Повысилась степень приспособляемости детей к взрослым обитателям квартиры, степень взаимной ассимиляции, духовной и физической зависимости. Дети часто вынуждены сдерживать свои естественные эмоциональные порывы, самостоятельные действия, живя умом взрослых. В таких „условиях родители невольно подавляют детское «я», делают его зависимым и неустойчивым.
Оценивая упомянутые выше психологические достоинства многопоколенной семьи, конечно, не стоит их преувеличивать, а тем более идеализировать. Нет речи о возврате или даже частичном повторении старого образа жизни, поскольку функционально он себя исчерпал. Разумеется, и в старину семья взращивала разных людей — добрых и злых, альтруистов и эгоистов, но проявление негативных индивидуальных качеств все же жестко ограничивалось семейной и общественной моралью.
Осознав утраченное, надо постараться компенсировать нравственные потери. В частности, хорошо бы продуманными средствами воспитания формировать у личности более фундаментальный гуманистический потенциал.
Однопоколенная семья поставляет обществу людей с ограниченным гуманистическим потенциалом, ибо, как мы уже говорили, общение друг с другом ее членов сдерживается в силу разных причин. Впоследствии это непременно дает о себе знать в разных сферах жизнедеятельности человека. Подобно бумерангу, ограниченность гуманистического опыта возвращается в семью — и в ту, что воспитала конкретную личность, и в новую, которую эта личность для себя создает.
В формировании гуманистического потенциала ребенка, конечно, невозможно переоценить роль матери — ведь именно она начиная с младенчества должна учить свое дитя быть добрым, любить ближнего, защищать слабого. Но насколько усложнилась сегодня ее задача!
Современной женщине самой недостает гуманистического опыта, а жизненные обстоятельства нередко побуждают ее «навязывать» детям отнюдь не лучшие -стереотипы поведения. «Качество» материнства, впрочем, как и отцовства, сегодня определяет неблагоприятная обстановка, сложившаяся не только в семье, но и в обществе.
Например, еще недавно в нашей общественно-политической системе преобладал командно-волевой стиль управления. Закрепился он и в семье, проявляясь в привычке матери указывать ребенку, одергивать, требовать беспрекословного подчинения.
Некоторые матери грубо, оскорбительно и даже цинично обращаются со своими детьми. В устах таких женщин часто звучат слова и оценки, принижающие ребенка, в частности его умственные способности. Маме, например, ничего не стоит сказать подростку: какую глупость ты несешь; помалкивай, мал еще рассуждать; не суй свой нос, когда старшие разговаривают; не задавай идиотских вопросов; перестань кривляться, как дурак; ведешь себя, как ненормальный.
Не менее выразительны обороты речи, ставящие под сомнение физические достоинства сына или дочери: крутишься, будто у тебя шило в одном месте; уйди от зеркала, красавицей все равно не станешь; ты кисель, а не мужчина. Произнося подобные слова, мать не думает о том, какую психическую травму наносит ребенку. Ведь внимание ребят, особенно в подростковом и раннем юношеском возрасте, сконцентрировано на собственном «я», у них пробуждается интерес к своей внешности, происходит оценка своей сексуальной привлекательности. Поэтому необдуманные и жестокие фразы, брошенные матерью, могут вызвать сильнейшую обиду.
В арсенале «воспитательных» средств, используемых мамами, также унизительные поучения.
...Мальчик лет восьми просит мать купить клубнику, которую продают прямо у выхода из метро. Первая ягодка дорогая, маме не по карману, и она раздраженно бросает сыну: «Пойдешь работать, тогда и купишь!» Нетрудно понять душевное состояние женщины, которая не может сделать приятное ребенку: она испытывает и досаду, и зависть к денежным людям. Тем не менее даже в такой ситуации нельзя оскорблять достоинство ребенка. Почему он должен пережить сразу столько отрицательных моментов: отказ в удовлетворении его желания, намек на финансовые затруднения -семьи, упрек в малолетстве и нахлебничестве?
Иные мамы даже не понимают, что бывают жестоки по отношению к детям. Вот, например, ребенок упал, а мать смеется над ним. Он ушибся чуть-чуть, но поднял душераздирающий плач, потому что обижен на мать, которая не посочувствовала ему. Некстати сказанное «до свадьбы заживет» тоже травмирует малыша.
Однажды пришлось стать свидетелем неприятной сцены в парке. Проходя мимо пруда, девочка лет семи оступилась и оказалась почти по пояс в воде. Опасности никакой, тем более что вокруг люди, но ребенок не мог самостоятельно преодолеть отлогий бетонный берег, покрытый скользкой зеленью. Девочка отчаянно старалась выбраться из водяного плена и предпринимала одну тщетную попытку за другой. Ее движения становились все более нервными, она испугалась. Мать же, увлеченная разговором с подругой, продолжала удаляться по тенистой аллее, не заметив, что дочь попала в беду.
Я подошел к ребенку и подал руку. Злоключение кончилось бы легким испугом, но тут появилась мамаша, обнаружившая отсутствие дочери. «Что это с тобой?» — спросила она, а поняв, в чем дело, громко рассмеялась: «Мокрая курица!» Девочка съежилась от обиды. И кто знает, обратится ли она к матери за утешением, если с ней случится настоящая неприятность.
Ведь в отношениях родителей и детей ничего не проходит бесследно. Иные мамы пожинают плоды воспитания, не всегда понимая свою вину. Иногда они искренне удивляются: почему дети непочтительны, грубы, отчуждаются от дома? Особенно много упреков в адрес подростков.
Такая материнская наивность, право же, удивительна. Как можно рассчитывать на любовь и привязанность детей, если унижалось их человеческое достоинство? В ответ у подростка может сформироваться комплекс неполноценности — он привыкает к мысли, что глуп, неловок, некрасив или аморален. В дальнейшем он может вести себя по-разному. Например, следовать, так сказать, по заданной траектории, то есть продолжать играть в жизни роль, которую отвели ему родители. В соответствии с их оценкой он, став юношей, взрослым, прикидывается глупым, неуклюжим, подчас даже выставляет напоказ эти мнимые недостатки, чтобы хоть как-то уменьшить свои переживания.
Подросток может избрать и форму протеста — восстать против унижений, оскорблений. Психологическая защита проявляется в грубости, упрямстве.
Он также способен мстить «благополучным» детям — в этом случае его комплекс неполноценности проявляется в зависти к сверстникам, которых хвалят, которыми довольны, в повышенной конфликтности с «хорошими» мальчиками и девочками.
Не получая должной порции внимания со стороны матери, иной ребенок добивается его хотя бы в виде порицания или наказания. Вот почему, будучи маленьким, он порой капризничает и упрямится, а повзрослев, грубит и пререкается с матерью. Но стоит ей сменить гнев на милость, приласкать ребенка, отнестись к нему с пониманием и доверием, как он становится внимательным и покладистым.
Еще раз подчеркнем, постоянные понукания, одергивания и угрозы вызывают у ребенка сильные эмоции, а они подавляют его интеллектуальную активность — внимание, намять, мышление. Впрочем, это знакомо и взрослым. Переживая сильное эмоциональное возбуждение, мы хуже и менее точно осмысляем происходящее, эмоция мешает мышлению, поэтому ответные реакции рождаются с минимальным участием, а то и при полном отключении сознания.
Затюканные дети не просто теряют веру в свои силы, под влиянием негативных эмоций они глупеют, не справляются с простейшими жизненными задачами, теряются в ожидании осуждения или оскорбления. Растерянность и несообразительность детей вызывают опять неудовольствие и порождают новые придирки. Возникает замкнутый круг.
В результате многообразных негативных стимуляций наносится ущерб и воле человека. Ее тонус ослабевает, что дает о себе знать в самых разных аспектах — нравственном, производственном, социальном, семейном. У таких людей недостает воли на самоопределение и самоограничение, им бывает трудно преодолеть внутренние противоречия. Несамостоятельность многих мужчин и женщин объясняется тем, что их личность подавили еще в детские годы.
Если малыш или подросток подвергается сильной негативной стимуляции, его психика постоянно находится в напряжении и привыкает работать в таком режиме. На всю жизнь у него может сохраниться потребность выводить психику из состояния покоя, периодически получать нервные встряски. Когда обстановка длительное время спокойна, он сам начинает нервничать, стремится подзарядиться дополнительной внешней энергией.
Вы наверняка встречали людей, у которых время от времени возникает острая потребность с кем-то поругаться, повздорить, что называется, вызвать огонь на себя. Они любят устроить скандал в магазине, автобусе, вывести из равновесия собеседника, довести до белого каления ребенка, «подзаряжая» таким способом свою нервную систему, подкачивая ее нервной энергией других. Окружающие, вовлекаемые в конфликт, не подозревают, что становятся энергетическими донорами людей, которые в детстве получили большую дозу негативной стимуляции.
Наконец, самое ужасное следствие массированной негативной стимуляции — ребенок постепенно убеждается в отсутствии материнской любви. А впечатления детства сохраняются на всю жизнь, и как тяжело человеку постоянно сознавать, что мать не любила его!
Иным отцам и матерям кажется, что в голове у ребенка есть некий фильтр, с помощью которого отсеивается все случайное, грубое, неприятное, сказанное в шутку, и остаются в сознании только проявления их любви. Могу заверить пап и мам, что такого «фильтра любви» у детей нет, в их сознании действует «приемник обид и несправедливостей». Он фиксирует все, что ранит детскую душу, и транслирует по всем «каналам», затрагивая эмоции, чувства, мысли, представления, мечты, мотивы.
Понятно, мать — не запрограммированный автомат, и она бывает разной в отношениях с ребенком: в одних ситуациях демонстрирует сочувствие и заботу, в других категорична и предубеждена, в третьих — ведет себя покровительственно. Последовательность в ее действиях может уступить место горячности, убеждение — морализаторству, справедливость — необдуманному наказанию. Никто не застрахован от ошибок и крайностей, тем не менее следует осознать типичный для вас стиль поведения с ребенком.
Например, вы склонны ограничивать его действия, часто предъявляете различные требования, любите приказывать. Какими мотивами вы при этом руководствуетесь?
Бывает, мотив связан с интересами самого ребенка. Скажем, вы даете ему указания, заботясь о том, чтобы он не навредил себе, не переутомился, не попал в плохую компанию. Но подумайте: стоит ли так опекать его, возможно, он заслуживает доверия? Учтите, если постоянно напоминать, указывать ребенку, что он должен делать, он привыкает к понуканиям и «передает» функции самоконтроля воспитателю.
А может быть, мотив «ограничивающего» стиля отношения к ребенку носит престижный характер? Вы опекаете и контролируете сына или дочь, чтобы убедить окружающих в том, какая вы хорошая мать. Однако таким образом ничего никому доказать нельзя. И надо ли «работать» на зрителя?
Иногда нами управляют мотивы, так сказать, «инструментального» плана: делая что-либо, мы хотим повлиять на третьих лиц. К примеру, вы ограничиваете действия ребенка, а на самом деле даете мужу понять; что он устранился от воспитания сына или дочери. Чем равнодушнее супруг к поведению ребенка, тем жестче к нему требования матери. Согласитесь, это несправедливо — дети становятся «жертвами» неурядиц между родителями.
Встречаются мотивы, продиктованные заботой о собственных удобствах: вы часто приструниваете ребенка, чтобы он не создавал для вас лишних хлопот, не препятствовал вашим личным интересам, не напрягал ваше внимание. Требование, указание, напоминание звучит, опережая вероятное ошибочное, а точнее, неудобное для вас действие ребенка.
Согласитесь, что ограничивать детей уместно лишь в том случае, когда это связано с их интересами. Но при этом непременно следует выбрать соответствующую форму обращения. Если же вами руководят прочие мотивы, это означает, что вы любите себя, а не ребенка.
Пока он маленький, ходит в детсад, учится в школе, им управляют родители: поучают, наставляют, требуют подчинения,— и он вынужден подчиняться. Но по мере взросления детей они все чаще сами начинают управлять родителями, причем средствами, которые раньше применялись к ним,— бумеранг возвращается к тем, кто его запустил. Теперь в семье все стараются управлять друг другом: родители — ребенком, ребенок — родителями, муж — женой, жена — мужем. Когда все хотят управлять друг другом, семейная жизнь заходит в тупик.
Усвоив от родителей негативный тип воздействия, маленькие дети копируют его, а с возрастом начинают сознательно использовать во взаимоотношениях между собой и со старшими. Так, они научаются манипулировать формулами-обращениями, принижающими способности другого. Не случайно самое расхожее словечко в среде малышей, школьников и подростков — дурак. Дети также активно используют в своем обиходе словесные средства, ставящие под сомнения физические достоинства других, выражающие пренебрежение к кому-либо, высказывают обидные и унизительные поучения, метафоры, сравнения — весь арсенал средств негативной стимуляции, который испытали на себе.
Дети — искусные манипуляторы. Они с самого раннего возраста манипулируют предметами, словами, мимикой и интонациями. Именно манипулируют, то есть пользуются ими с таким расчетом, чтобы повлиять на окружающих, оказать на них давление, вынудить вести себя определенным образом, чтобы извлечь для себя выгоду.
Вот ребенок играет и копирует слова, позы, интонации, поступки своих родителей. Это не просто подражание, его действия осмысленны: средствами, заимствованными у родителей, он пытается повлиять на куклу, на участников игры, на самого себя. «Я тебе сейчас так дам, что ты на всю жизнь запомнишь»,— говорит он с угрожающим видом «непослушному» медведю. Мать поражена тем, как точно ребенок воспроизвел ее жесты, интонацию и цель воздействия, вложенную в назидательную фразу.
Манипулируя взрослыми, ребенок капризничает, побуждая отца или мать ублажать его, брать на руки. С. той же целью он симулирует, когда ему не хочется спать или есть. Почти каждый маленький ребенок умеет «вычислить», как заставить кого-нибудь приблизиться, например, путем проб и ошибок малыш убеждается, что притворные страх или болезнь заставят мать быстро прийти, взять его на руки. Если эти ранние манипуляции эффективны, то они запоминаются и, вероятно, будут повторяться в будущем в более или менее модифицированном виде.
Дети любят напрягать нас своими бесконечными вопросами и часто с удовольствием наблюдают наши затруднения с ответами или изматывают нас. Типичное проявление манипулирования — делать взрослому назло. Ребенок видит, что мать или отец раздражены его поступками, нервничают,— именно этого он и добивается. Цели могут быть разными: привлечь к себе внимание, наказать родителя за несправедливость, грубость, жестокость.
Постепенно осознавая свою значимость в семье и привыкая к своей исключительной роли, ребенок все больше манипулирует чувствами родных. Изображая из себя хорошего и послушного, он побуждает мать, отца, бабушку, дедушку делать подарки. Иногда требует, чтобы ему купили игрушку или сладости, закатывая истерику в магазине. В этом случае хитроумный малыш подвергает взрослых двойному давлению, ибо знает, что отцу или матери трудно выдержать его капризы и осуждающее отношение окружающих.
Одна из форм манипулирования— настырность. Это вариант упрямства, когда дети сознательно домогаются своего различными средствами: бесконечными просьбами и плачем, нытьем, приставаниями, раздражительностью, капризностью, молчанием. Рано или поздно родители уступают настырному ребенку, у них не хватает терпения выносить его целенаправленное упрямство. Однако настырные дети, как полагает А. И. Захаров, бывают чаще всего у таких же родителей. Отец и мать, нередко не отдают себе в том отчета, требовательны и нетерпеливы, пристают к детям в любую минуту, по любому поводу, бурно реагируют, если их требования немедленно не выполняются, читают без конца мораль, угрожают или запугивают. Они склонны планировать каждый шаг ребенка, опутывая его сетью бесконечных предложений и инструкций, и при этом почему-то уверены, что любят свое дитя.
Теперь давайте выполним контрольное задание, что будет своеобразным подведением итогов прочитанного выше.
Прежде всего осознайте применяемые вами методы воздействия на ребенка:
1. Пожалуй, я пережимаю в своих требованиях к ребенку. 2. Бывает, я повышаю на него голос. 3. Иногда срываюсь в общении с ним: говорю грубо, резко. 4. Знаю, ре-пенок боится, что я могу его наказать. 5. Случалось, я угрожала сыну (дочери), что не пущу домой, лишу удовольствий, накажу ремнем, поставлю в угол. 6. Бывало, ребенок получал от меня подзатыльник или сердитый шлепок. 7. Я била ребенка за то, что он ослушивался, нарушал порядок. 8. Я бы избила дочь, если бы она забеременела, не будучи замужем. 9. Надо признать, я категорична в общении с ребенком, разговариваю в основном командным тоном. 10. У нас в семье все (почти все) любят командовать друг другом. 11. Я ловлю себя на том, что иногда читаю мораль сыну (дочери). 12. У меня порой вырывается обидное словечко, унижающее самолюбие сына (дочери): недотепа, глупый, слюнтяй и т. п.
А вот несколько проверочных ситуаций, показывающих вашу общую тактику, принятую в общении с сыном или дочерью:
1. Полагаю, ребенка надо хвалить как можно реже, иначе он совсем выйдет из повиновения. 2. Мне некогда подбирать деликатные слова и выражения в общении с ребенком — говорю, как получается. 3. Мои попытки повлиять на сына (дочь) обычно малоэффективны. 4. Я редко указываю ребенку на его положительные качества. 5. Ребенок — мой, что хочу, то и скажу ему, как хочу, так и скажу. 6. Я всегда разговариваю с сыном (дочерью) по-взрослому, без скидок на детский возраст. 7. Мне часто приходится давать нагоняй сыну (дочери). 8. Мне хочется, чтобы знакомые видели, как послушен мой ребенок.
9. Муж устранился от его воспитания, поэтому мне приходится быть жестче и требовательнее. 10. Лучше лишний раз повторить ребенку известное требование, чем дожидаться, пока он его нарушит. 11. Когда он был маленьким, мне только и Приходилось следить, как бы он чего-нибудь не натворил. 12. Мне постоянно приходится о чем-нибудь напоминать сыну (дочери): вовремя прийти домой, выполнить поручение, сесть за уроки и т. п.
Теперь о вероятных результатах негативной стимуляции, если вы к ней прибегали:
1. Мне кажется, что сын (дочь) порой прикидывается глупеньким, несмышленым, чтобы избежать исполнения некоторых требований или наказаний. 2. Мой ребенок какой-то беспомощный, несамостоятельный. 3. Он замкнут, неразговорчив, необщителен (обычно или иногда). 4. Сын (дочь) редко дружит с «хорошими» и «правильными» детьми. 5. Чем больше требуешь от ребенка, тем хуже у него получается (тем больше упрямится). 6. Пожалуй, я «затюкала» своего ребенка. 7. Когда он был маленьким, упрямством умел добиться своего. 8. Мне кажется, сын (дочь) сомневается в своих способностях.
Неправильная тактика воспитания, негативная стимуляция в общении с ребенком могут обернуться против вас же:
1. Сын (дочь) иногда поступает (поступал) мне назло.
2. Мои грубые слова ребенок повторяет в мой адрес.
3. Иногда мне кажется, что он словно напрашивается на грубость, резкое мое замечание. 4. Он слушается только тогда, когда повысишь голос. 5. Сто раз надо повторять, чтобы ребенок выполнил просьбу. 6. Он грубит мне. 7. Сын (дочь) холодно, настороженно относится ко мне. 8. Бывало, что подросток порывался уйти из дома. 9. В детстве ребенок задавал вопрос о том, родная ли я ему мать.