Детский сад или профессиональное материнство?

Из рассказа родителей одного нашего пятилетнего знакомого... Мальчик им заявил:

—  Если я вам не нужен, можете меня из сада не забирать. Правда, я буду очень страдать..

А вот что попросил у родителей другой пятилетний знакомый:

— На Новый год подарите мне сотовый, чтобы я мог из сада звонить маме.

А это наш диалог с третьим пятилетним мальчишкой:

— Ты каждый день в сад ходишь?

— Нет, когда не болею.

А наша Катя както пообщалась в двухлетнем возрасте с двоюродным братом, который посещал детский сад. А потом дома, наклонив голову набок и глядя вверх, напрямик этак спросила меня:

— Понял ты?

Словом, так: если есть возможность, чтобы жена была мамой в полном объеме, надо предпочесть этот вариант. Уже по одним только высказываниям пятилетних экспертов.

Ну а если по существу, то детский сад с «оставлением» дошкольника в нем без родителей в любом случае не выдерживает критики. Это порождение бездушной советской и бездушной американской систем. Отрыв от родителей не может быть мотивирован тем, что нужна социализация. Социализацию надо осуществлять без этого отрыва.

А если говорить об «у нас в России», то есть что добавить и к этому общему соображению. У насто ведь вообще остаточный принцип оплаты преподавателей педвузов и оплаты самих работников детских садов. Какие тут профессиональные качества Но к этому прибавляется еще одно. Я долгое время преподавал в педвузах. И сам пришел к выводу, что надо еще преподавать и в самой школе. И преподавал там, чтобы учить студентов, как учить детей. Но я был исключением. В вузе обычно преподают те, кто уже не учит детей. Может быть, учительствовали раньше, но сейчас — нет. В медицинском вузе доцентыхирурги оперируют и учат студентов оперировать непосредственно в операционной. А в педвузах нет такого. В том числе и на дошкольных факультетах. Ну чему в педагогике может научить человек, который профессионально не имеет дела с детьми... Нет, конечно, могут быть исключения. Есть в дошкольной педагогике нравственные и профессиональные гении. Но их так мало, что не брать же это в расчет. Конечно, чтото доценты и профессора берут из разработок научных сотрудников соответствующих научноисследовательских институтов. Но как берут? Только из книг и статей? Оччень интересно. Итак, одни разрабатывают методики, другие преподают будущим специалистампрактикам... Или есть гдето детское учреждение, в котором старший научный сотрудник обучает доцента? Опять же доцентмедик и лечит и учит. А в педагогике я такого не знаю. Скорее в таких случаях студент на учебных и производственных практиках берет от специалистовпрактиков коечто. Или сам работает и учится, чтото беря от тех, чтото от других, чтото изобретая сам на ходу.

Не надейтесь также, что помогут коммерческие варианты. В коммерческие детсады и школы идут тоже далеко не лучшие профессионалы. Чаще всего это коммерчески агрессивные люди. (Так же как и в частные медицинские клиники.) А настоящий профессионал (шизоид или эпилептоид) остается В ГОСУДАРСТВЕННЫХ УЧРЕЖДЕНИЯХ, он не очень любит перемены, ему трудно к ним приспособиться.

Так что детские сады вообще, а сейчас тем более, меня не устраивают.

Но как быть тогда с общением на горизонтальном уровне, с социализацией? Мы с Леной решили, что лучше ходить с ребенком в разные развивающие центры. Их теперь пруд пруди, можно выбрать. Но здесь тоже имеются минусы. Вопервых, развивающие центры, как правило, работают на коммерческой основе, и люди в них преследуют в основном цель заработать. В одном таком центре я поговорил с вероятной «учительницей». Имидж, в том числе речевой, и психотехника общения были такими:

— Ну, если у меня будут места, то я, пожалуй, возьму вашего ребенка. Но мест пока нет.

И все же здесь больше вариантов.

Еще минус: в развивающих центрах родителей не допускают на занятия. Это тоже своего рода педагогика? Нам с Леной такая педагогика не подошла.

Катю мы водили в развивающий центр «РАДУГА» в ЮгоВосточном округе г. Москвы. Недорого. Филолог по педагогическому образованию — милая и деликатная Светлана Александровна использует разные методики для развития ума трехчетырехлеток. Она вводит понятия в игровой форме, старые, как мир, простые и в то же время нужные. Слова «толстый» и «тонкий» подходят к нарисованному древесному стволу, а к доскам забора подходят слова «широкий» и «узкий». Детки путаются, а Светлана Александровна распутывает в их головках эти понятия. И Данила усвоил: толстое дерево и широкая доска. А широкое дерево — не годится. Марианна поняла разницу в выражениях «за забором» и «под забором». И все это было с картинками, с «приглашением в гости» лесовичка, сделанного из еловой шишки: глазки — из пластилина, борода — кусочек ваты...

Мне все это понравилось. Но дома я все же предпочитал другой метод. Мы просто разговаривали с Катей на бытовые темы, но на чуть более высоком понятийном уровне по сравнению с тем, что используют дети ее возраста. Например, я ввожу в ее лексикон слово «лексикон». Я несколько раз специально упот  ребляю его в своих высказываниях: «У тебя обогатился лексикон», «Добавь в свой лексикон слово «дикобраз», «В лексиконе российского человека часто используется слово «доброта».

Новые слова она выделяла и спрашивала: а что это такое? Употребил я както слово «лаконичность», Катя спросила:

— Что такое лаконичность?

Если не спрашивала, то я обращал ее внимание на новое слово или тонкости словоупотребления. То есть все происходит естественно.

Но я не против и такой технологии, как у Светланы Александровны. Можно сочетать. Хотя мы и сами смогли бы так, но у Светланы Александровны всетаки системная методика. Она увлеченный человек, дети ее любят. Важно разнообразие для Кати. Кроме того, там ведь еще детки. И Катя с ними общается «горизонтально», на одном уровне.

В «Радуге» много чего такого: ствол, ветки, за забором, под забором... Причем системно. А дома: стая птиц, стадо лошадей, свора собак. Дома мы обобщаем: голубь, синичка, воробышек — это всё птички; пальто, курточка, шубка, ветровка — верхняя одежда... Дальше сложнее: ребенок, жеребенок, теленок, волчонок — детеныш... Веточка — часть дерева, крылышко — часть птички, лепесток — часть цветка. Вырабатывается понятие «часть». Дальше — больше: яблонька — вид дерева, груша — вид дерева, сирень — вид кустарника... Вырабатывается понятие «вид» в отличие от понятия «часть»... Мышление углубляется... Но и это еще не всё. Виды кинофильмов: игровые, документальные, мультипликационные — Катя это все понимает. Заниматься с ребенком можно и так.

В «Радуге» не все радужно. Светлана Александровна только набивает руку, так что случаются и ошибки. Она за успехи стала давать детям солнышко, а за ошибки — тучку. И вот Данила обиделся:

— Почему мне дали тучку, я же сидел хорошо?

Мыто знаем, что Сухомлинский призывал учителей не ставить оценок даже в первом и втором классах школы. Конечно, четырехлетки не выдерживают оценивания.

А Миша и вовсе расплакался, не хочет заниматься, бабушка ему говорит: «Занимайся — я куплю тебе сок». Миша сначала сказал: «Три сока... — Потом выбежал: — Не хочу я сок, только забери».

Типовой минус многих такого рода развивающих центров, как я уже сказал, — недопущение родителей на занятия. Педагоги опасаются, что родители будут отвлекать, мешать, вмешиваться... И, по линии наименьшего сопротивления, родители не включаются в занятия. Но то, что можно в шестьсемь лет в школе, вряд ли будет правильным в четыре...

В «Зеленой дверце» все наоборот: присутствие родителей — пожалуйста, но никакой программы. Да, в тесной гигантской

Москве есть «ЗЕЛЕНАЯ ДВЕРЦА». Вход в нее через действительно буквально потайную зеленую дверцу. Открывается она, однако, по первому звонку. А «потайная» она — потому что действительно найти ее трудновато. Представим себе все одинаковое, как в фильме «С легким паром». Только гам одинаково бездушные бетонные коробки в новостройках на задворках Москвы и Ленинграда, а здесь — бездушные «евроремонтные» особняки, особняки, особняки, особняки... в переулках старой Москвы. И вот потайными тропами между этими особнякамиособнякамиособняками... находим вожделенную «Зеленую дверцу» — педагогическое чудо XX века, организованное фондом Франсуазы Дольто. Эта французская педагогиня написала прекрасную, на мой взгляд, книгу «На стороне ребенка». Но такую толстую, что одолеть ее смогла в нашей семье только Лена. Я заглядываю в нее, как в Ветхий Завет, для получения положительных эмоций, но до сих пор изучаю. «Зеленая дверца» — это последнее и посмертное произведение Дольто. И тоже замечательное.

Вопервых, вас встречают доброжелательные гении общения. Вам все объясняют, записывают для себя на доске имя ребенка. Рассказывают о правилах. Поскольку это предназначено для детей до четырех лет, упор — на овладение предметным миром. Мозаики, фломастеры, листы для рисования, мольберты, головоломки. Можно заняться «водными процедурами»: наливать, выливать, переливать... Можно покататься на велосипеде, скатиться с горки, проползти по тоннелю. Есть и запреты: нельзя занимать общую зеленую дорогу, нельзя отнимать друг у друга игрушки.

Родители кормят своих чад, пьют с ними чай. Судачат, пока дети играют...

Главный принцип здесь — саморазвитие: дети занимаются всем самостоятельно, помощь минимальная — переодеться для занятия с водой.

Я — за. Много раз бывал в «Зеленой дверце» с Катей и Леной. Оставил в этом богоугодном уголке три свои книги, что было воспринято с признательностью. Специально приеду, чтобы подарить и эту книгу. Специально — потому что Катя уже переросток, а это угодное Богу заведение предназначено для детей до четырех. Катя грезит «Зеленой дверцей», говорит, что у нее есть «зеленый ключик». Мы поддерживаем эту ее аналогию со сказочным «золотым ключиком». Потому что в «Зеленой дверце» и в самом деле есть чтото сказочное, влекущее.

Кстати, в «Зеленой дверце» не требуют платы. Хотя можно сделать действительно добровольный взнос, причем никто не контролирует величину взноса. И даже если вы ничего не положили в копилку, к вам в следующий раз отнесутся так же доброжелательно, как и при предыдущем посещении.

Но давайте без идеализма: Франсуаза Дольто, фонд, бесплатно, в центре Москвы... Это исключение из правил. А как же сами правила и игры при них?

Что же нам, родителям, делать в условиях заданных правил игры? Если радикально, то не принимать, а менять условия. Решить вопрос о приоритетах. Давать ли и дальше олигархам возможность покупать импортные спортклубы или заставить их, как в Швеции, платить такие налоги, чтобы на них можно было готовить нормальных педагогов и содержать нормальные детские учреждения? Далее, надо решить, развивать ли преимущественно спорт с его соревновательностью, с его борьбой за сантиметры и секунды или развивать преимущественно массовую физкультуру и нравственнопсихологические, эстетические, интеллектуальные пенаты?

Ну а если всетаки продолжать существовать в этих далеко не гуманных условиях То... пусть процветает РОДИТЕЛЬСКАЯ педагогика. Родители пусть объединяются для общения и развития деток. А для этого должны быть свободные родители. То есть у них должно быть свободное время. В соответствии с конституцией не работать может и отец... и заниматься воспитанием и хозяйством. Но законодательство еще должно подтянуться и еще только стать в семейном плане конституционным. Такие термины, как «кормилец», «иждивение», звучат не только антиконституционно, но и чудовищно архаично, а главное, безнравственно. Такой же процесс должно претерпеть и нравственное сознание народа. А пока что, ладно уж, будем более естественным считать это «половое смещение». Пусть уж при работающем отце мама занимается в основном воспитанием. И «православное» наше государство должно бы реалистично оценивать ее вклад. Платя ей не 70 рублей, а «чуть» больше. Отец пусть тоже посильно участвует в том, о чем мы сейчас расскажем. А пока специалисты соображают, что все это надо, «спасение детей — дело их родителей».

Договоритесь друг с другом, что вклад в семью отца — в значительной мере в том, что он зарабатывает и приносит в дом некий общий доход. А вклад жены — в том, что она профессионально занимается детьми. (Тогда мама должна получить пси ■ хологопедагогический минимум.) Но главное, чтобы КАЖДЫЙ ИЗ СУПРУГОВ СЧИТАЛ, ЧТО ЕГО ВКЛАД В СЕМЬЮ ЭКВИВАЛЕНТЕН ВКЛАДУ ДРУГОГО.

А не «я тебя с ребенком содержу». Это мы уже обсуждали выше. Но лиший раз напомнить — кашу маслом не испортить.

При таком раскладе детский сад отпадает за своей ненадобностью и ущербностью. Единственный аргумент за детский сад — необходимость социализации. Антони Кемпински (помните его мысль, что маска утомляет и невротизирует?) говорил, что детям нужны и горизонтальные отношения (с ровесниками), а не толь  ко вертикальные (со взрослыми). Здесь есть проблема, но впол  не разрешимая без Садовского садизма. Родители с детьми могут объединяться для социализации детей в группки. В основном этим будут наверняка заниматься «мамулечки», но при разумном распределении рабочего времени в это дело могут включаться и папы. Если они преподают в вузе, как я, то можно высвободить дни. Надо меньше заниматься работой и больше детьми. Для этого можно минимизировать другие потребности. Не нужен дорогостоящий спорт и дорогостоящий «отдых».  Нужно заниматься детьми в организованных родительских груп  пах. Даже без оплачиваемых психологов, а по книгам. В том числе по моим.

У нас с Леной есть опыт занятий с детьмичетырехлетками, друзьями нашей Кати. Помнится, Октавиан Август не был императором. Он был принцепс — первый среди равных. И я был как бы принцепсом в группе родителей, то есть я всетаки брал на себя лидерскую роль. Мы разработали эту методу не как авторскую программу, а как технологию, которой может воепользоваться группа родителей без психологопедагогического образования. Деваться некуда — делимся этим опытом. Рассказываю всетаки, как это делали мы, в отличие от развивающих центров типа «Радуги» и в отличие от «Зеленой дверцы».

Родители не оставляли нам чадо на попечение, а участвовали в процессе. Но всетаки дети «в аквариуме», а родители за пределами его. Во время занятия судачить о жизни, как это можно в «Зеленой дверце», было запрещено. Этот запрет снимается во время перерыва на чай. Там судачить можно, но дети — на равных с родителями, включены в общий разговор.

Вообще у нас каждый ребенок — субъект, а не объект. Его не наказывают и ему не запрещают. Нежелательное действие ребенка

прекращается переключением его внимания. Если это не удается, значит, надо делать перерыв. Занятия проводятся в игровой форме.

Программа как таковая отсутствует, все идет самотеком. Но всетаки есть замысел. Я рассказывал, что нашу Катю мы водим на занятия по художественной гимнастике во Дворец детского спорта. Нет, мы не собираемся делать из нее спортсменку, но пока она увлечена самими движениями: ей нравится «спать на шпагате», стоять на голове и крутить ленту. И мне нравится, что это ей нравится. Так вот, именно там, во Дворце детского спорта, в рекламном объявлении я увидел словосочетание «сильное мышление». Это психологи во дворце спорта набирали группы детей. Мне словосочетание пришлось по душе; к сожалению, я не увидел в объявлении имен психологов, но с благодарностью их цитирую. Мне также показалось знаменательным то, что руководители Дворца детского спорта дали психологам площадку. Действительно, вместе с силой мышц надо развивать мышление (я бы добавил: и нравственность). А мы хотим у детей развивать не столько силу мышц, сколько СИЛУ МЫШЛЕНИЯ. Заметим, однако, что в нашем понимании это несколько иное, чем в анонсе процитированных выше психологов.