Об эрах и стилях летописцев
Радио, телеграф и телевидение со скоростью света оповещают сегодня весь мир обо всех событиях, происходящих в отдельных странах, в городах и селах, в далеких полярных экспедициях и на борту космических кораблей. С течением времени все эти события строка за строкой укладываются на страницах единой всемирной истории. Первые же страницы этой великой книги безжалостно изорвал в клочья стремительный ветер времени, рассеяв их по просторам планеты. На тысячи лет они были схоронены под толстым слоем развалин, оставшихся от могущественных когда-то государств...
Ценой огромных усилий историкам и археологам удалось отыскать следы многих давно забытых народов и в значительной степени восстановить некоторые страницы их истории. Эта исключительно важная работа еще продолжается... Но свести упоминания о тех или других событиях в единое русло истории — задача крайне трудная. Причиной возникающих при этом ошибок является, в частности, и многообразие систем счета времени, использовавшихся в прошлом в различных странах. Поэтому событие, о котором удалось узнать из того или другого источника, как бы «плавает» в океане времени до тех пор, пока в результате сопоставления и анализа не удается приблизить его к какому-то «берегу» — другому событию, удаленность которого по времени от сегодняшнего дня известна. А ведь, как заметил Н. Н. Лятошинский, «хронологическая несообразность — одна из самых главных причин не доверять действительности того или другого факта...»
Здесь на примере отечественной истории мы убедимся в том, что и в датировке событий относительно недалекого прошлого можно ошибаться.
«В лето 6463. Иде Ольга в Греки и приде Царю-граду... рече царю: "аз погана есмь, да аще мя хощеши крестити, то крести мя"». Это — отрывок рассказа «Повести временных лет» о киевской княгине Ольге. Казалось бы, для историка здесь все ясно: летописец пользовался византийской эрой и для перехода к нашему летосчислению от числа указанных им лет необходимо лишь отнять 5508. Так получаем 955 г. н, э. По согласно западноевропейским источникам крещение Ольги произошло при императоре Романе, который воцарился ... в 959 г. Это последнее не противоречило бы «Повести» лишь в том случае, если принять, что летописец пользовался болгарской эрой (6463 — 5504 = 959).
На самом деле этот вопрос оказался гораздо сложнее. Княгиня Ольга посетила Константинополь не в 955 и не в 959, а в 957 г. Византийский император Константин VII Багрянородный (912—959) подробно описал два приема, на которых она присутствовала в императорском дворце — 9 сентября и 18 октября 957 г. И если ее крещение тогда и имело место, то сам этот факт полностью замалчивается. В то же время Константин VII упоминает, что в ее свите, состоявшей из более чем ста человек, был священник по имени Григорий. Нельзя умолчать о том, что возраст княгини (67 лет), да и самого императора, который вскоре умер в возрасте 54 лет, делают совершенно неправдоподобным рассказ летописца о желании императора вступить в брак с княгиней. Упоминание западноевропейских источников (в частности, «Продолжателя Регинона»), будто Ольга была крещена при императоре Романе, воцарившемся в 959 г., следует, видимо, понимать в том смысле, что Роман в 957 г. уже был соправителем своего отца, но сам текст хроники писался в то время, когда он был уже единоличным правителем.
Попутно отметим, что не меньшей хронологической загадкой является и дата крещения Киевского князя Владимира, хотя, как мы видели (с. 64), летописец «обставляет» ее всеми мыслимыми элементами датировки. Один из древнейших документов «Память и похвала князю Владимиру» относит крещение Владимира к 987 г., а его поход на Корсунь, в котором он по «Повести» будто бы крестился, — к 989 г. Тем же годом датируют взятие Корсуни Владимиром византийские и арабские источники. Сам же факт крещения князя Владимира и Руси византийские писатели упорно замалчивают.
Известно лишь, что Владимир в 987 г. послал на помощь византийскому императору Василию II (управлял империей с 976 по 1025 г.) войска против взбунтовавшегося полководца Варды Фоки взамен на обещание дать ему в жены царевну Анну. Понятно, что столь близкое родство с византийским императорским двором высоко поднимало авторитет Киевского князя, чего византийцы вряд ли желали. И на каком-то этапе развития событий они, видимо, решили отказаться от своего обещания. Уступили же после взятия Владимиром Корсуни. А вот из Византии ли пришло христианство на Русь, этот вопрос вряд ли можно считать решенным. Так, в «Летописи Иоакима» говорится: «Иде Владимир на Булгары и победи их, мир учини, и прият крещение сам и сынове его и всю землю русскую крести. Цар же болгарский Симеон (Самуил) приела иереи учены и книги довольны, и посла Владимир во Царьград ко царю и патриарху, просити митрополита... Так что не исключено, что Владимир крестился сам и крестил киевлян вскоре после похода на Болгарию в 985 г.
Конечно, «Повесть» рассказывает об этих событиях совершенно иначе, в ней мы находим пространный рассказ о раздумьях князя Владимира, потом — о его чудесном исцелении от слепоты после крещения и др. Но дело-то в том, что статьи летописи подвергались многократной переработке и изменениям, реалистические элементы, имевшие отношение к общественно-политической жизни Руси, были старательно вытравлены, на их место спустя 100—120 лет были сделаны вставки сугубо религиозного характера. Да и едва ли не первый биограф Владимира Иаков Мних писал, что Владимир взял Корсунь через два года на третий после своего крещения...
К тому же имеются определенные доказательства того, что «крещение Руси» состоялось гораздо раньше. Так, константинопольский патриарх Фотий в окружном послании восточным церквам писал в 866 г.
о россах, что «теперь и сами они переменили нечестивое языческое суеверие на чистую христианскую веру...». Уже в середине X в. христианство все более утверждается в государственной системе на Руси. В частности, договор с греками 944 г. скрепляется в Киеве также и в церкви: «мы же, елико нас крьстилися есмы, кляхомся цьркъвию святого Илие в съборьней церкъви...». При Владимире христианство лишь превращается в религию государственную.
Интересной с точки зрения хронологии является и следующая запись в «Повести»: «В лето 6473. Иде Святослав на Козары... и бывши брани, одоле Святослав Козаром и град их Белу Вежю взя». В переводе с византийской эры это соответствовало бы 965 г. Между тем из арабских источников следует, что хазарский каганат подвергся разгрому со стороны русов в 358 г. хиджры, что соответствовало бы 969 г., так как из синхронистических таблиц находим, что 1 мухаррама 358 г. хиджры = 14 ноября 969 г. н. э. Таким образом, в данном случае из даты летописца нужно вычитать не 5508, а 5504 года.
Не менее любопытна и такая запись в Лаврентьевской летописи: «В лето 6609. Преставися Всеслав Полотский князь, месяца априля в 14 день, в 9 час дне в среду». Используя приложение II, нетрудно убедиться, что в 1101 г. н. э. (6609 — 5508= 1101) 14 апреля было не в среду, а в воскресенье. Среда же приходилась на 14 апреля в 1109 г. (6609—5500). Вполне возможно, что летописец использовал счет времени по эре Секста Юлия Африканского ...
Как уже упоминалось, под стилем летосчисления подразумевается определение начала года. Вместе с христианством из Византии на Русь пришел сентябрьский стиль, однако здесь в обычае было отмечать начало года весной в марте. И вот этого-то мартовского стиля летописцы придерживались еще очень долгое время. При этом по отношению к сентябрьскому году мартовский год (с тем же обозначением!) может начаться полугодом позже (тогда по своему началу он будет «моложе») или полугодом раньше (тогда он будет на полгода «старше» сентябрьского). В исторической литературе первый из них был назван мартовским, второй — ультрамартовским. Очевидно, что ультрамартовский год всегда на единицу старше мартовского.
Долгое время предполагалось, что летописцы пользовались мартовскими годами. Но оказалось, здесь дело гораздо сложнее. В летописях чередуются группы статей, в которых используется то один, то другой стиль. По данным известного историка Н. Г. Бережкова, в летописных памятниках конца XI и начала XII вв. (включая «Повесть временных лет») годы обозначены по мартовскому стилю, тогда как ультрамартовских датировок вообще нет. А вот далее статистика такова: в Лаврентьевской летописи из общего числа 165 статей, датированных от 1110 по 1304 год, мартовскими годами обозначена 101 статья, ультрамартовскими — 60, четыре статьи обозначены годами ниже (т. е. начинающимися спустя год) мартовских. В Ипатьевской летописи с 1118 по 1198 гг. (до Галицко-Волынской летописи) мартовский стиль используется на протяжении 46 лет, ультрамартовский — 35 лет, причем все это изрядно перемешано. И лишь в XV в. становится общепринятым обозначение статей сентябрьскими годами.
Объясняется все это очень просто: составитель летописи пользовался не одним, а по Крайней мере двумя различными источниками, в которых один и тот же год обозначался по-разному...
Вот несколько примеров. Как сообщает Ипатьевская летопись, «В лето 6672 ... пристави же ся Святослав месяца февраля в 15 день, а в 17 вложен бысть в гроб, в понедельник». Но 17 февраля приходилось на понедельник в 1164 г., а это значит, что стиль летописца ультрамартовский. Спустя 20 лет та же летопись использует другой стиль: «В лето 6695 ... Того же лета бысть знамение месяца сентября 15 день, тма бысть по всей земле... солнце бо погибе и небо погоре облаки огнепрозрачными...». Здесь, во-первых, летописец ошибся, так как полное затмение Солнца произошло 4 сентября 1187 г. Во-вторых, можно думать, что запись сделана несколько месяцев спустя, так как здесь же он добавляет: «Таковая бо знамения не на добро бывают, в той бо день того месяца взят бысть Ерусалим, безбожными сарацины...». Дело в том, что Иерусалим был взят Саладином месяц спустя — 3 октября. Таким образом, число месяца события (затмения) пришлось исправить в соответствии с расчетами, стиль же летописца — мартовский.
Ультрамартовским является и упомянутое выше «лето 6645» 1-й Новгородской летописи. Этот год должен бы соответствовать (6645 — 5508 =) 1137 г. Но в 1137 г. новолуние было 23,8 марта. Серп Луны мог быть видимым на небе 7 марта годом раньше — в 1136 г., тогда как раз астрономическое новолуние имело место 4,9 марта.
Много трудностей встретили историки при установлении даты сражения княжеских войск с монголо-татарами на реке Калке. В Ипатьевской летописи эта битва описана под 6732 г.: «В лето 6732 приде неслыханая рать безбожный моавитяне рекомыи татарьве...». Летописец далее сообщает, что князья «переидоша же Днепр во день во вторник... оттуда же идоша 8 дни до реки Калки», однако не указывает более конкретной даты. Лаврентьевская же летопись в нескольких строчках дает сведения об этой битве под другим годом «В лето 6731 ... се же зло сключи месяца мая в 30, на память святого мученика Еремия». Но память упомянутого мученика церковь отмечает не 30, а 31 мая.
В Никоновской и Густинской летописях сообщение о битве на Калке дано под 6733 г., в Рогожской летописи— под 6743 г. В летописных сводах XV в., в частности, в Софийской I, Новгородской IV, Воскресенекой и др. летописях упоминается дата битвы — 16 июня.
В одном из не дошедших до нас источников Н. М. Карамзин прочел, что упомянутая битва происходила в пятницу. С другой стороны, арабский источник сообщал, что она состоялась в 620 г. хиджры, а этот лунный год начался 4 февраля 1223 г. Сопоставление всех этих данных привело к выводу, что битва на Калке произошла 16 июня 1223 г.
Во многих исторических источниках встречается датировка по индиктам. Например, один из документов «Литовской метрики» заканчивается словами: «дан у Вильни лета 6960 генваря 4 день, индикт 15».
Иногда летописец указывает лишь индикт года. Таким, например, было сообщение о походе Дмитрия Донского «в году индикта 14». Дмитрий Донской княжил с 6868 по 6897 г. (1360—1389), индикт же 14 соответствует годам 1361 и 1376. Но в первом из них князю было всего 11 лет. Следовательно, упомянутое событие имело место в 1376 г. Так по одному индикту удалось установить дату события.