Кто на свете  всех дороже?

Для чего в ту или иную эпоху родителям нужны дети, а детям — родители? Это диктуют условия жизни. При всем кажущемся постоянстве содержание родственных уз меняется вместе со сменой общественных формаций.

Все знают о спартанском образце «выбраковки» новорожденных. В Спарте из мальчиков воспитывали воинов, поэтому малышей с физическими изъянами, хилых и не внушавших надежды на будущие воинские доблести бросали со скалы в пропасть, чтобы они не смогли когда-либо нанести урон государственной мощи. Нечто похожее было в языческих обычаях славян: младенцев бросали в воду — если ребенок выплывал, ему даровали жизнь, а если шел ко дну, значит, так было угодно богам.

Культ сыновней почтительности, который существовал в Древнем Китае, поражает воображение. Дети должны были преклоняться перед родителями, терпеливо, с благоговением переносить даже издевательства, унижения и побои. По всей вероятности, этот культ не только возлагал определенные обязательства на детей, но и способствовал самоутверждению родителей, гарантировал им опеку и обеспеченность в старости.

В истории известны случаи, когда дети выполняли посреднические функции, «связывая» родителей с богом. Первородные дети приносились в жертву богам, о чем свидетельствуют раскопки в Газере — одном из крупнейших центров Ханаанского культа. Детей приносили в жертву также по случаю постройки храмов и общественных зданий.

Ребенку нередко придавали символический смысл: муж не считался мужем до тех пор, пока не рождался первый ребенок. У многих народов рождение первенца повышало статус женщины. Так обстоит дело и в современном Ливане. Только родив, женщина становится полноправным членом семейно-родственного коллектива, а в случае смерти мужа получает право распоряжаться его имуществом до совершеннолетия сына.

Англичане традиционно отличаются несколько аскетичным —сдержанным, даже прохладным — отношением к детям. Журналист В. Овчинников отмечает это, сравнивая их с представителями других национальностей. Достаточно издали бросить взгляд на семьи, гуляющие в Гайд-парке: если ребенок восседает на плечах у отца или цепляется за платье матери, если он хнычет, что-то просит, словом, требует внимания к себе, или же, наоборот, если родители поминутно обращаются к детям, то понукая, то одергивая их,— можно на сто процентов быть убежденным, что это семья не английская. Англичане полагают, что неумеренное проявление родительской любви и нежности приносит вред детскому характеру. В Британии считают, что наказывать детей — это не только право, но и обязанность родителей. Тут принято обуздывать свои чувства — даже коляску с младенцем ставить так, чтобы плач его не был слышен матери и не рождал у нее соблазна подойти к ребенку и успокоить его. В английских семьях домашние животные явно занимают более высокое положение, чем дети. Нигде в мире собаки и кошки не окружены таким страстным обожанием. Когда лондонец называет своего терьера любимым членом семьи, это вовсе не метафора. Бульдогу или сеттеру дают хороший мясной ужин, а дети, обедающие в школе, получают вечером лишь кусок хлеба с консервированными бобами да чашку чая. Человек, впервые попавший в Англию, отмечает, как безупречно воспитаны здесь дети и как бесцеремонно, даже нахально ведут себя собаки и кошки.

По мнению англичан, многие народы (в частности, итальянцы) слишком жестоки с животными и слишком мягки с детьми. Итальянцы же упрекают англичан в обратном: что они чересчур обожают животных и чересчур суровы к детям.

А что. можно сказать о характере отношений родителей и детей в нашем обществе? Мне кажется, мы ведем себя двойственно: с одной стороны, проповедуем самоограничение во имя детей, готовность жертвовать всем ради них, а с другой — часто поступаем совсем иначе, преследуя прежде всего свои собственные интересы.

Способность к самоограничению во имя ребенка — важнейший показатель глубины родительского чувства. Только не будем упрощать: речь не о том, чтобы, например, купить что-либо а первую очередь ему, а не себе, потратить деньги и усилия в борьбе за его здоровье. Такого рода «жертвы» — слишком «грубый» показатель родительской любви.

Любить ребенка по-настоящему — значит ради него преодолевать самого себя: подавлять свои плохие привычки и страсти, подчинять его благополучию свои интересы и стремления, то есть ограничивать демонстрацию своей натуры, своего «я». И это оказывается гораздо сложнее, чем удовлетворять насущные потребности ребенка.

Далеко не каждая мать способна на такое самоограничение. Иная женщина не может проявить силу воли и хотя бы не курить в присутствии малыша, не говоря о том, чтобы вообще бросить эту пагубную привычку. Другой банальный, но убедительный пример — «пьяные» зачатия и употребление алкоголя беременными женщинами. Ненормальный образ жизни будущих мамаш осложняет роды и приводит к различным патологиям в раннем детстве. Одно из научных исследований показало, что от 215 родителей, злоупотребляющих спиртными напитками, родились 37 недоношенных детей, 16 мертвых, 36 плохо развитых, а вследствие этого нетрудоспособных, 55 заболели туберкулезом, 145 имели психические расстройства.

В прошлые времена люди более нравственно относились к судьбе потомства. На собственной свадьбе, во всяком случае, новобрачным пить не разрешалось.

Многие женщины не способны ограничивать свои эмоции — в присутствии ребенка скандалят, выясняют отношения с мужем, думая, что малыш ничего не смыслит. Конечно, он может не понимать содержания реплик, но чувствует атмосферу угрозы, опасности. Даже один раз. пережив подобную сцену, он в состоянии напугаться на всю жизнь, и не исключено, что впоследствии это проявится в боязливом характере, недоверии к людям и т. д.

А посмотрите, что мы делаем с детьми в угоду себе, не желая поступиться своими удобствами. Буквально на наших глазах появилась мода усаживать малышей, привязывая их ремнем, чтобы не свалились, в специальные колясочки. Ребенок почти недвижим, сидит в скрюченной позе, попка куда-то провалилась, коленки чуть не выше носика.

Ребенку необходимы движения и еще раз движения. В раннем возрасте у детей усиленно формируется костно-мышечный аппарат, им требуется оптимальная нагрузка на сердце и легкие. Кроме того, движения тела, головы, рук, ног в детские годы способствуют развитию интеллекта — восприятия, внимания, мышления, памяти, а значит, и речи.

Психологи знают, что начальный этап формирования любого навыка у детей сопровождается большим числом «бесполезных» - движений. Например, ребенок, который учится писать, двигает всей рукой, глазами, головой, частью туловища, языком. Обучение состоит в усилении определенной части движений, координации их и в исключении ненужных. Таким образом, запас и разнообразие движений необходимы для развития определенных способностей. Управление вниманием прямо связано с умением управлять движением. Кто не умеет управлять мускулатурой, не способен и к вниманию.

Неподвижность сковывает всю психическую деятельность малыша, ограничивает количество поступающих извне впечатлений. Но маме удобнее возить его в коляске, нежели вести за ручку, следить за тем, чтобы он не упал, не испачкался, не потерялся.

А иногда еще молодая мама, чтобы не было скучно гулять с ребенком, берет с собой транзисторный приемник. - Вряд ли она настроит его на спокойный лад — вероятнее всего, будет слушать модный шлягер или драматическую радиопостановку. Ребенок тоже слышит их — иногда в полусне, а иногда и уснуть не может.

Зададим маме проверочный вопрос: «Вам удается крепко заснуть под тяжелый рок или звуки детективной погони?» Нет? Что же вы собственного ребенка подвергаете таким испытаниям? Куда приятнее ему было бы услышать пение птиц, шум листвы, тихую колыбельную.

В систему воспитания, как правильно отмечает педагог из Чехословакии М. Климова-Фюгнерова, входит и покой, особенно если ребенок должен спать.

Умение создать психологический комфорт для малыша — одно из проявлений чадолюбия. И чем старше становится ребенок, тем больше ума и такта требуется от матери в первую очередь, чтобы обеспечить его душевное равновесие, разумно удовлетворить потребности и интересы.

Нежелание преодолевать себя во имя интересов детей порождает нетерпимое отношение к их индивидуальности, природным задаткам и естественному поведению.

Индивидуальность ребенка определяют генетически обусловленные свойства нервной системы — от них зависят темперамент, степень подвижности — застойности эмоций, общительность — замкнутость, открытость — закрытость натуры. От рождения ребенок может быть нервным, склонным к повышенной чувствительности и истерическим реакциям.

...Мать и дочь-подросток принялись оклеивать комнату обоями и поссорились. У матери ярко выраженный холерический темперамент, поэтому она быстро принимает решения, все делает расторопно, хотя иногда небрежно и не до конца. Дочь — полная ей противоположность, медлительная, обстоятельная, она — флегматик. Выполнять совместную работу им сложно, поскольку они действуют с разной скоростью. Мать раздражается, подгоняет дочь, повышает голос. Девочке же, которая не чувствует себя виноватой, обидно выслушивать упреки. Взрослый человек совершенно не прав, ибо его выводят из себя природные свойства нервной системы ребенка. Разве можно в таком случае возмущаться, а тем более произносить обидные слова?

Медики, в частности, отмечают, что у нас высок процент так называемой мягкой патологии, являющейся следствием затрудненных родов. Она проявляется в том, что дети очень суетливы, легко возбудимы, а значит, реагируют на все изменения в окружающей обстановке — на настроения отца и матери, семейные неурядицы, погоду, характер пищи, новые впечатления; И тут не следует чересчур жестко вводить их «в рамки», учить, предопределять их образ действий. Результат может получиться прямо противоположным: вместо послушания — неповиновение и упрямство.

Кстати, интересное предположение о природе упрямства у детей высказал А. И. Захаров. Это явление он связывает с перегрузкой левого полушария головного мозга. Известно, что существует функциональная специализация больших полушарий головного мозга. Левое — выполняет функции конкретного, аналитического мышления, это центр знаковых абстрактных систем, контроля и таких высших эмоций, как чувство долга, обязанности. Правое — руководит образным, целостным мышлением, это центр большинства эмоций страха и возбуждения, а также подсознательных процессов.

Конечно, такое разделение условно. У большинства людей деятельность обоих полушариев носит взаимообусловленный и взаимодополняющий характер. Тем не менее в жизни встречаются люди, "у которых более выражено действие правого или левого полушария. Мы, например, видим, как одним детям («левополушарным») легко даются математика, языки, но они не так преуспевают в гуманитарных дисциплинах. Наоборот, другим («правополушарным») труднее достичь высоких результатов в математике и языках, зато у них сильнее развита склонность к творчеству, гуманитарным дисциплинам. Они, как правило, более эмоциональны и непосредственны в выражении чувств, могут внезапно, подсознательно, иногда даже во сне, найти решение какого-либо сложного вопроса.

Из специальной литературы известно, что у новорожденного оба полушария «правые». Только постепенно одно из них становится относительно «левым» — фокусирует в себе функции сознания и речи (ее смысловую сторону). Заметным это становится к двум годам — возрасту овладения фразовой речью и появления чувства «Я» как системы оценочных представлений о себе.

 Вот здесь, считает А. И. Захаров, и происходит рождение упрямства у детей, родители которых чрезмерно морализируют, поучают, другими словами, перегружают еще не окрепшее левое полушарие. Торопятся! Жмут! И в то же время игнорируют ведущую эмоциональную активность правого полушария, потребность в непосредственном, спонтанном выражении чувств, в целостном восприятии.

Природа берет свое: правое полушарие «сопротивляется» преждевременному торможению, все более перевозбуждаясь и работая на критических оборотах. Это «сопротивление» находит выражение в повышенной возбудимости, раздражительности из-за пустяков, чрезмерно сильной реакции обиды, плаче, протесте по любому поводу и без него.

Чтобы не насиловать природу ребенка, надо принять его таким, каким он чувствует и проявляет себя в данный период своего развития. Коли в детстве у него действует преимущественно правое полушарие, не следует злоупотреблять рациональными формами отношений — запретом, указаниями, нотациями. Приведем пример.

...Алеше два года три месяца. Мальчик очень возбудим и упрям. Общаться с ним можно только по-хорошему, но так не всегда получается, приходится по нескольку раз повторять одно и то же. Например, если с ним играешь, жалуется мама (ей двадцать один год) в письме психотерапевту, все хорошо, но стоит сказать: «Алеша, давай соберем игрушки»,— как он может отвернуться и ответить: «Я смотрю книжки, телевизор» и т. п. Мама пытается его увлечь делом, но, бывает, это не удается. Если повысить голос, сынишка вообще ничего не будет делать или начнет плакать.

Мать на это реагирует терпеливо, делает вид, что не замечает его, не слышит, и через некоторое (немалое) время Алеша успокаивается. Но потом возникает какая-нибудь новая ситуация, и все повторяется сначала.

Женщина нервничает, потому и обратилась к специалисту. Что можно сказать по этому поводу?

...Семья, о которой мы рассказываем, живет в крайне стесненных условиях. Дети, тем более мальчики, в таких обстоятельствах бывают особенно легковозбудимыми. А если держать их в ежовых рукавицах, они становятся совсем неуправляемыми. Естественно, могут быть и другие причины повышенной возбудимости, например недомогание, негативная реакция на кого-либо из окружающих и т. д. Желательно все взвесить, чтобы выявить конкретную причину и постараться устранить ее.

Если мать понимает причину поведения ребенка, ей легче повлиять на него, выработать линию собственного поведения. Действительно, разве станешь обижаться на легковозбудимого малыша, если понимаешь, что тому виной, скажем, теснота в квартире? Взрослые иногда считают, что теснота мешает только им, что дети ее не замечают, на них она не действует. На самом же деле дискомфорт жилища очень угнетает, а в иных случаях просто уродует детскую психику.

Мы часто не замечаем, как в погоне за дисциплиной игнорируем психофизические ресурсы ребенка. Говоря: «поиграл — сложи игрушки», «насорил — убери за собой», «набедокурил — сознайся», «испортил вещь — исправляй», «оставь книжку — спи» и т. д., мы не учитываем того, что почти каждое наше требование сталкивает два действия ребенка. Одно интересно ему, осуществляется непроизвольно, по собственной инициативе (поиграл, насорил, набедокурил, испортил, читал), а другое—неинтересно, требует дополнительного усилия, подключения воли (сложи игрушки, убери за собой, сознайся, исправляй, спи). Родители требуют, чтобы одно действие — приятное — немедленно, по первому указанию, переходило в другое — неприятное. Но ведь так не бывает даже у нас, взрослых.

Далее. Ни в коем случае нельзя постоянно подгонять ребенка, требовать от него немедленного исполнения всех указаний. Пусть он выполнит вашу просьбу спустя некоторое время.

Например, мать говорит так: «Поиграл? Теперь немножко, отдохни, а потом соберешь игрушки». Такая уступка вполне оправдана. Ведь малыш отдал игре все силы, для него это была напряженная работа.

Вспомним себя: когда мы завершаем какое-либо дело, наступает пауза, отдых, после чего мы наводим порядок на своем рабочем месте. Так поступает домашняя хозяйка, хлопоча на кухне, мужчина, занимаясь столярничеством или слесарничеством. Почему же мы завышаем требования к детям? Ведь они слабее нас. Получается, что к себе мы относимся гуманно, разумно, с учетом наших физических и психических ресурсов. В отношении же к детям руководствуемся соображениями о должном, об Идеальном. В этом проявляется наш воспитательный догматизм. Давайте же почаще вспоминать, что и как мы делаем сами, чтобы не требовать невозможного от детей.

Ни в коем случае нельзя проявлять нетерпение к «ста тысячам почему» ребенка — ведь, формируя свои вопросы, он демонстрирует проблески интеллекта и зачатки воли. Сознание его вступает в новый важный этап развития — активного освоения понятий, значений, а также социального опыта, когда ребенок преодолевает самоограниченность, самодостаточность и направляет свой интеллект вовне. В этот момент осуществляется переход от «мира в себе» в «мир окружающих», посредником, мостиком такого перехода и становится вопрос, обращенный к взрослому.

Психологически неграмотная мать, вместо того чтобы стимулировать познание, на корню подрубает активность ребенка. В ход идут нервные реплики: «отвяжись», «я не знаю», «ты надоел (а)», «когда ты перестанешь языком болтать?», «много будешь знать — быстро состаришься», «больно ты любопытен (на)», «подрастешь — узнаешь». Либо, чтобы поскорее отделаться от маленького почемучки, ему дают односложные, невразумительные ответы.                       

Нетерпимость к ребенку находит яркое выражение в одергивающем стиле воспитания, в постоянных напоминаниях, что и как следует делать. Его отчитывают за каждый пустяк, выговаривают, где надо и не надо: выключай свет в коридоре, вытирай ноги, наведи порядок на своем столе, заправь как следует постель, не говори долго по телефону, не засиживайся в туалете, не задерживайся допоздна, не откладывай выполнение школьных домашних заданий, не дружи е плохими ребятами, будь честным, не будь трусом, веди себя пристойно и т. д. и т. п.

Вам кажется, что вы ограничиваете действия ребенка ради него самого, во имя его интересов. На самом же деле вы стараетесь ублажить собственное самолюбие, подчинить сына или дочь своей воле, сделать их удобными, беспроблемными. Многие забывают, что для воспитания полноценной личности необходимо предоставлять ей возможность избирательного поведения. Иными словами, ребенок должен иметь право выбирать линию поведения в зависимости от обстоятельств. К сожалению, некоторые взрослые не предоставляют детям такого права, сдерживая их своими представлениями о должном и запретном.

Вот лишь один пример, взятый из газеты ленинградской молодежи «Смена», имеющей рубрику «Семейная азбука». Пишет мать Коли В.: «Все, что я хочу для сына,— это счастье и спокойствие. Я лучше знаю жизнь, могу его предостеречь от дурной компании. А он меня не слушает. Все советы принимает «в штыки».

Коля В., 14 лет: «Ее постоянное беспокойство доводит меня. Шагу не дает ступить самостоятельно. Мать хочет жить моей жизнью, она дышала бы за меня, если б могла. От ее любви и опеки я только чувствую себя беспомощным, неумехой и неудачником...»

Вероятнее всего, как мы можем теперь судить, причина конфликта в том, что мать не способна к самоограничению. Она буквально втискивает сына в рамки собственного «я». Но можно ли считать это проявлением любви к нему?

Неумение ограничить себя во имя детей проявляется также в благих намерениях, не подкрепленных конкретными делами.

Вы утверждаете, например, что хотите воспитать хорошего человека, но фактически ребенок растет сам по себе. Вы заверяете, что желаете видеть сына счастливым, но очень мало делаете для того, чтобы привить ему полезные навыки и качества, без которых нельзя достичь благополучия. Вы считаете, что заботитесь о его здоровье, защищая от сквозняка и подкладывая в тарелку лакомые кусочки, вместо того чтобы закалять и обучать управлять собою.

Некоторые матери, принимают за любовь к ребенку совсем иное чувство, когда его не любят ради него самого, а в нем нуждаются, поскольку он служит средством удовлетворения той или иной потребности взрослого человека. Бывает, женщина обзаводится ребенком, чтобы не быть одинокой, чтобы с его помощью укрепить семью или удержать при себе любимого мужчину. Нередко супруги рожают второго или третьего ребенка, чтобы иметь право на увеличение жилплощади, получение новой квартиры. Естественно, столь утилитарный подход к детям препятствует искренней родительской любви и привязанности.

Наиболее устойчива иллюзия любви к ребенку в тех случаях, когда он становится частью психологического механизма существования личности родителя. Ребёнок воспринимается как необходимое условие достижения психологического комфорта. Например, некоторые матери облегчают душу, вымещая на ребенке свое подавленное, оскорбленное «я». Они не удовлетворены жизнью, не могут . реализовать себя в работе, общении с друзьями, не способны завоевать авторитет, и тогда утверждают себя в отношениях с детьми, которые помогают им ощутить собственную значимость, власть, силу.

Мать-эгоистка добивается от ребенка уважения, подчинения или нежности. Она с трепетом и надеждой постоянно обращается к сынишке или дочурке с вопросом: «Ты любишь маму? Ну обними меня и покажи, как сильно ты меня любишь». Гораздо реже мать говорит малышу о своих чувствах и демонстрирует их.

Мать-деспот нуждается в непослушном, упрямом сыне, на котором она могла бы периодически проявлять отрицательные свойства своего характера. Сентиментальная натура использует сына или дочь как объект для излияния эмоций и чувств. Иная женщина привязывается к ребенку как к игрушке — она забавляется им. Вот почему такая мать столь болезненно переживает процесс взросления ребенка. Как только он перестает быть игрушкой, родительские восторг и привязанность уступают место холодности и отчуждению.

Не любят своих детей и люди-собственники. Психолог А. Варга так описывает внутренний мир человека-собственника. Для него просто нет другой, отдельной личности, есть неизвестный науке лишний орган — называется «сын» или «дочь». Мы ведь не сочувствуем правой ноге, когда ушибли ее, или голове, если она болит. Мы говорим: «У меня болит голова, нога». И жалеем в этот момент самих себя. Так и с ребенком: не он болеет, радуется, побеждает, а «у меня заболел (или выиграл приз) ребенок». Нет межличностной дистанции между родителем и ребенком. Родитель не знает, где кончается он и начинается другой человек, пусть маленький, но другой.

Собственник не может быть партнером, не может общаться на равных. Для него мучительно всякое проявление самостоятельности и непослушания ребенка. Он препятствует любой его привязанности, потому что ревнует. Мать-собственница нередко запрещает сыну или дочери дружить со сверстниками, поощряя лишь поверхностные и временные контакты, протестует против того, чтобы в доме появился щенок или котенок, не одобряет занятий в самодеятельности или спортивной секции.

Нежелание ограничивать себя во имя детей проявляется в том, что им мало уделяют времени. У женщин, правда, его практически нет. Исследователи подсчитали, что на общение с детьми у матери-работницы выкраивается в будни около 12 минут. Ситуация, прямо скажем, катастрофическая.

Наконец, нежелание преодолевать, ограничивать себя во имя интересов детей проявляется, на наш взгляд, и в том, что современная семья в основном стала малодетной. Зададимся вопросом: почему многие женщины не хотят увеличивать размеры семьи?

Исследования, проведенные разными учеными, в том числе нами в Ленинграде, показали, что люди, объясняя снижение рождаемости, чаще всего ссылаются на занятость женщин. Но женщины в массе своей и в прошлые времена много трудились, правда, работа носила сезонный характер, выполнялась на дому при наличии свободного от забот по хозяйству времени.

Некоторые в качестве причины снижения рождаемости указывают неудовлетворительные материальные и жилищные условия. Этим можно объяснить малодетность у некоторой части семей. Но как быть с теми, кто имеет хорошие условия и не заводит второго или третьего ребенка? Бывает и так, что в семьях с относительно худшими условиями детей больше. Следовательно, дело не в уровне жизни супругов, а в отношении к нему. Многие живут хорошо, но хотят жить еще лучше — это естественно. Печально то, что разрыв между имеющимися и желаемыми условиями жизни большинство людей сокращает за счет ограничения деторождении.

Вот мы и добрались до сути явления: регулирование численности детей в семье стало для современного человека одним из наиболее доступных средств удовлетворения личных потребностей.

В минувшие времена ограничение числа детей не рассматривалось как средство устроения личной жизни. Например, невозможно представить, чтобы крестьянка решала такую проблему: то ли родить ей пятого ребенка, то ли воздержаться и справить новую душегрейку и валенки. Это современная женщина прикидывает, когда и сколько детей иметь, чтобы себе во вред не пошло. Даже появление первенца часто оказывается в зависимости от соображений о материальном благополучии, карьере, комфорте. Будущая мама нередко рассуждает так: родить ребенка или пожить для себя, хорошо одеваться, быть независимой и т. д.

Для того чтобы не чувствовать себя беспомощным в общении с ребенком, нужно постоянно пополнять свои психолого-педагогические знания. При высоком уровне образованности современные матери отличаются безграмотностью в вопросах воспитания. У них нет привычки заглядывать в литературу для родителей, посещать лекции специалистов.

Разве можно, любя ребенка, воспитывать его «на глазок», руководствуясь лишь интуицией и здравым смыслом? Любовь предполагает грамотное взаимодействие с потомством. Извините за сравнение, но когда мы заводим в доме собачку, то читаем необходимые пособия, даже проходим долгосрочные курсы, изучая азы обхождения с животным. Почему же иная мать ни разу не открыла брошюру или журнал по проблемам воспитания детей и подростков? Неужели понять и воспитать человека проще?

Педагогическое любопытство — отчетливый показатель любви к ребенку. Любовь к маленькому человеку и педагогическое невежество — взаимоисключающие понятия. Если мы утверждаем, что ребенок — это личность, что он сложен для понимания, индивидуален, требует особого подхода, значит, мы признаем тем самым необходимость применения научных знаний в процессе его воспитания.

И когда мать расписывается в педагогической безграмотности, надо сделать однозначный вывод: ее любовь к ребенку поверхностна, незрела, безответственна. Вряд ли ее оправдывают ссылки на занятость, семейные неурядицы и женские проблемы.

Разумеется, педагогическая просвещенность сама по себе еще не является доказательством любви к детям. Ведь есть люди, как говорится, утомленные знаниями из области педагогики и психологии, но не испытывающие особых чувств к ребенку, не понимающие его мир.

Теперь проверьте себя: в какой мере вы способны к самоограничению. Чем чаще вы будете давать утвердительные ответы на предлагаемые вопросы, тем, значит, меньше вы готовы поступиться собственными интересами во имя ребенка!

1. Приходилось вам выпивать, когда вы были беременны или кормили грудью? 2. Когда вы были беременны, вам случалось нарушать режим питания, сна или медицинские советы? 3. Радость, которую ребенок доставляет своим родителям, меньше того, чего они лишаются из-за него? 4. Чем меньше детей в семье, тем лучше?

5. Бывало, что вы курили в присутствии ребенка? 6. Вы согласны с теми родителями, которые прежде всего одеваются сами, а потом наряжают детей? 7. Вас раздражает плач грудного малыша? 8. По вашему мнению, правильно делали в старину, когда нанимали кормилицу для грудных детей? 9. Вы могли бы спокойно смотреть телевизор, если ребенок плачет в кроватке? 10. Вы иногда затевали ссоры с мужем в присутствии ребенка? 11. Если у женщины есть интересная работа или цель в жизни, ей надо воздержаться от рождения второго ребенка? 12. Часто бывало так, что, идя по улице, вы забывали о рядом идущем малыше? 13. Вы позволяете себе бранные слова в присутствии ребенка? 14. Вы одобряете тех родителей, которые возят в сидячих колясках детей, способных ходить самостоятельно? 15. Вам случалось срывать зло на ребенке? 16. Если ребенок упрямится и не выполняет требование родителей, его надо наказать? 17. Вы очень требовательны к своему сыну (дочери)? 18. Вспомните, вас очень раздражал малыш своими «почему»? 19. Вы стремитесь к тому, чтобы ребенок был похож на вас суждениями и поведением? 20. Вы часто даете сыну (дочери) полезные наставления: как вести себя, с кем дружить, что читать и т. п.? 21. Находится ли у вас время, чтобы регулярно читать литературу о воспитании детей? 22. Вы запретили бы ребенку завести в доме собаку, хотя условия позволяют? 23. Вы одобряете родителей, которые нарекают своих детей особо звучными именами? 24. Скажите откровенно, вы использовали своего ребенка как средство получения каких-либо льгот, привилегий для себя? 25. Вы обращаетесь к ребенку с просьбами показать, как он сильно любит вас? 26. Всегда ли у вас хватает терпения выслушать до конца рассказ, просьбу или пожелание ребенка? 27. Как вы думаете, проявляя вспышки нежности к ребенку, родители портят его характер? 28. Можете ли вы сказать, что ребенок обманул ваши надежды? 29. Вы разделяете точку зрения тех родителей, которые предпочитают отдыхать без детей? 30. Вам редко удается выкроить время для того, чтобы пообщаться, поиграть, побеседовать с сыном или дочерью? 31. Вам спокойнее и уютнее, когда ребенок подольше гуляет на улице? 32. Бывает так, что вы собираетесь поиграть с ребенком, но отказываетесь от своего намерения, потому что нашли себе другое занятие?

СЛАГАЕМЫЕ ВЗАИМОПОНИМАНИЙ

Один из главных показателей материнской любви — понимание своего ребенка. Только постигая его существо, мать в состоянии ответить на его чувства, простить, поощрить, помочь преодолеть сомнения и приобрести уверенность в себе. Понимание со стороны матери вызывает детей на откровенность, когда они могут доверить ей свои помыслы, переживания и сокровенные тайны. Поняв ребенка, можно уберечь его от негативных сторонних влияний.

Нельзя добиться понимания, не вглядываясь, не вслушиваясь в детскую душу, оставаясь на почтительном расстоянии от ребенка, не сливаясь с его миром. Как часто мы забываем о том, что фундамент взаимного доверия возводится кропотливым трудом, на протяжении долгих  лет.

Первый «кирпичик» этого фундамента — психологический резонанс между матерью и ребенком, который возникает в самом раннем детстве, в контактах с грудным младенцем. Психологического резонанса можно достичь в том случае, если настроиться на интуитивное ощущение и понимание потребностей и состояний малютки, как бы «перейти» на систему рефлексов и реакций, управляющих его поведением.

Довольно длительное время после своего появления на свет ребенок воспринимает мир лишь через призму собственных ощущений с помощью осязания, обоняния, зрения, слуха. Нервная система малыша работает подобно радару., улавливая сигналы о состоянии внутренней и внешней среды. Всякое неблагополучие вызывает простейшие защитные реакции — изменение положения тельца в пространстве, движения ручек и ножек, гримасы, плач или крик.

Постепенно ребенок научается избирательно относиться к раздражителям: на одни, знакомые, привычные, не обращает внимания, потому что они не доставляют неприятностей, а на другие реагирует, потому что они небезразличны — предшествуют каким-либо событиям, предупреждают о чем-либо. Приглядываясь к малышу, мать начинает постигать, что доставляет ему удовольствие, а что раздражает. Это первые попытки добиться психологического резонанса — ощущать и воспринимать окружающий мир вместе с ребенком, а иногда и вместо него, предвосхищая некоторые его реакции.

Наблюдательная и чувствительная мама быстро улавливает физиологические потребности и реакции малыша на изменение температуры в комнате, различные звуки и голоса, световые эффекты, прикосновения. Ребенок, в свою очередь, чувствует это состояние матери, и к нему приходит ощущение безопасности.

Вы обращали внимание на то, как спит домашняя кошка? Вот она, сытая, устроилась на излюбленном месте и свернулась в клубок. Вы можете стучать, громко говорить, окликать мурлыку по имени. Она чуть поведет ухом, по ее изогнутому телу пробежит нервная дрожь, но она даже головы не поднимет, глаз не приоткроет. Кошка знает, что находится в привычной безопасной обстановке.

Так и маленький человек чувствует себя хорошо и уютно, «передав» свои сторожевые реакции матери. Между ними установилась первая интуитивная форма взаимопонимания..

Другая мать, занятая собою и своими проблемами, в лучшем случае видит только крайние, ярко выраженные реакции ребенка, но этого явно недостаточно чтобы добиться психологического резонанса.

...Малыш проснулся и кричит во весь голос. Не видя перед собой мать в тот момент, когда ему хочется есть, когда ему неприятно лежать в мокрых пеленках, он таким образом подает сигнал тревоги и отчаяния. Мама не спешит подойти к нему: «Пускай пошумит, крепче спать будет!» Она продолжает заниматься делами, а ребенок не унимается. Через некоторое время женщина спохватывается: «Ну, что ты раскричался, мой хорошенький! Кушать захотел? Ой, уже надо кормить, полчаса просрочила». Мать принялась пеленать ребеночка, приговаривая ласковые слова, а он все продолжает плакать.

Почему же мать не торопится ему на помощь? Так и хочется спросить у нее: как она относится к тем, кто не обращает внимания на ее потребности, психологический дискомфорт? Конечно, любая женщина ответит, что ей не по нраву люди равнодушные. Представьте себе, грудной ребенок тоже придерживается такого мнения, только не может выразить это иначе, как плачем.

Логика человеческих отношений в принципе очень проста и верна при разных обстоятельствах: нам хорошо тогда, когда мы в присутствии друг друга чувствуем себя вне опасности. Родители, и прежде всего мать, для своих детей гарант безопасности, по меткому определению детского психиатра В. И. Гарбузова. Своевременно удовлетворяя первейшие потребности малыша, мать тем самым поддерживает в нем ощущение безопасности в период младенчества. Напротив, длительные задержки в удовлетворении потребностей в еде, воде, тепле, а также неловкое прижатие тельца, резкие движения перед лицом малыша — все это может травмировать его психику, вести к нервному напряжению, развитию неврозов.

А обращали вы внимание на то, как женщины меняют пеленки ребенку? Одна делает это быстро, но нежно, другая нервно, резко, третья словно бездушный автомат. Вы думаете, ребенку все равно, какие манипуляции с ним производят? Как бы не так! Он настраивается на данную процедуру, как только чувствует, что пеленки у него стали мокрыми. У одного улыбка до ушей — знает, что вот-вот появится мать и станет нежно касаться тела, мягко поворачивать. А у другого глазенки наполняются страхом, потому что он ждет — мать накинется на него и начнет теребить руками, как хищная птица когтями. И на всю жизнь в ребенке может затаиться страх к приближающейся матери.

Неприятные состояния, пережитые в раннем детстве, могут так или иначе проявиться в подростковом, юношеском и даже взрослом периоде жизни человека, в его отношениях с окружающими, и прежде всего с родителями. Сквозь годы непросто увидеть связь, например, между по-. ведением восьмиклассника и тем, как ухаживала за ним мать в период младенчества, как кормила грудью, наказывала или ласкала. Но любой детский психиатр, педагог или психолог знает о существовании такой связи — психические травмы и эксцессы раннего отрезка жизни накладывают порой неизгладимый отпечаток на внутренний мир человека.

Понимать младенца не просто. Ведь реакции на раздражения у новорожденного существенно отличаются от реакций взрослого тем, что они долгое время остаются недифференцированными, то есть одинаковыми на разные воздействия. Например, если при раздражении подошвы взрослый тотчас же отдергивает ногу (дифференцированная реакция), то новорожденный, кроме отдергивания ноги, одновременно проявляет и общее двигательное беспокойство, плачет (недифференцированная реакция). У несведущих родителей это вызывает необоснованную треногу, они считают ребенка «нервным».

Мать, не всегда понимая причину плача, чаще чем нужно берет ребенка на руки, укачивает или старается успокоить соской. И укачивание и соска — вредные привычки, которых можно избежать, если вовремя определить и устранить причину плача. Не надо пугаться его. Ведь это информационная сигнальная система, с помощью которой ребенок выражает самые различные свои настроения и ощущения. Только таким путем малыш может в первое время «объясняться» с нами.

Вот ребенок коротко вскрикивает, с более или менее длительными промежутками, вскрики иногда очень пронзительны. При этом малыш брыкает ножками, у него крепко зажмурены глаза, лобик наморщен — значит, пучит животик. Положите его на несколько минут на живот.

Внезапный крик, иногда переходящий в неистовый плач, тельце ребенка колотится, он протягивает перед собой ручки, личико становится красным — ваш малыш голоден.

Ребенок издает пронзительный крик, затем долгое время хнычет или начинает икать — это признаки того, что ему холодно. Чаще всего от холода дети страдают в первые три месяца жизни, когда они еще не способны правильно регулировать температуру своего тела.

Если ребенок хнычет то громче, то тише и при этом неспокоен, разбрасывает ножки и ручки (кулачки сжаты),—значит, он перегрелся.

Если ребенок хнычет и хныканье то усиливается, то становится слабее, но не прекращается, скорее всего у него мокрые пеленки.

Ребенок плаксиво скулит — в первые месяцы это означает, что ему скучно. С четвертого месяца, если малышу не хватает внимания, он пронзительно кричит, затем внезапно переходит на тихий плач, а через минуту снова громко «жалуется» — словом, пробует все возможности своего голосового аппарата.

Больной ребенок в большинстве случаев плачет тихо. Иногда он издает звуки, средние между писком и плачем.

Плач маленького ребенка сигнализирует наблюдательной матери и о многих других его состояниях. Почитайте об этом в книге чешского врача Станислава Трча «Мы ждем ребенка». Прислушивание к поведению детей, пожалуй, одно из важнейших условий воспитания. «Такое прислушивание,— подчеркивал А. С. Макаренко,— дело очень трудное, оно требует не только внимания, но и постоянной осторожно-терпеливой мысли».

К сожалению, в современную эпоху резко снизились возможности достижения психологического резонанса между матерями и детьми. Дело в том, что молодые мамы передают часть функций по уходу за ребенком бабушкам и обществу. Дети находятся на попечении яслей и детсадиков, об их здоровье заботится врач. «Сторожевые пункты» в сознании матерей действуют ослабленно.

Случается, мать ведет себя непростительно самоуверенно и беззаботно. Заметив, что ребенок недомогает, она думает про себя: «Подождем до завтра, если не пройдет, тогда примем лекарство». А завтра начинает пичкать дитя таблетками и микстурой, вспоминая, что давали в похожих случаях знакомые. Малышу все хуже и хуже, и только теперь родители приглашают врача... Медики нередко удивляются: «Где же вы были раньше, еще немного, и ребенок мог бы погибнуть?» В ответ, как правило, мать начинает пространно объяснять: «Я думала, это все пройдет... Давала антибиотики...»

Это опасный признак — антибиотик вместо тонкого чутья и ответственности за здоровье ребенка.

Второй «кирпичик» фундамента взаимопонимания— отказ от того, чтобы «ломать» ребенка, подгоняя под свой стиль жизнедеятельности. Воспитание личности — это не «ломка», а разумное, осторожное приспособление индивидуальных особенностей человека к требованиям общества.

Стремясь «сломать» индивидуальность ребенка, взрослые порой искренне считают, что они делаютего лучше. Но позвольте спросить: «Лучше для кого — для общества, для вас или для самого ребенка?» Если иметь в виду детей, то, как это ни странно, они не нуждаются в том, чтобы быть лучше. Им следует быть такими, какими их создала природа.

Поясню свою мысль, чтобы она не показалась абсурдной. Ребенка следует воспитывать с учетом того, каков он есть. Надо научить его уместно проявлять различные свои качества. Нет плохого характера — есть характер, показанный некстати. Нет плохого темперамента — есть темперамент, в соответствии с которым ребенок должен выбрать род занятий, профессию. Нет плохих привычек — есть привычки, которые нельзя демонстрировать в данной ситуации. При таком подходе к воспитанию стиль нажима уступает место ориентирующему стилю.

Третий «кирпичик» в фундаменте взаимопонимания — признание личности ребенка. Часто старшие подавляют «г, вовсе того не желая и не замечая.

Примерно к 6—8 годам у детей развивается представление о своей ценности и ценности окружающих. Конечно, осознавать себя как личность ребенок начинает значительно раньше, примерно к трем годам. Уже в этом возрасте под влиянием родителей и сверстников складывается первое впечатление о себе: хороший я или плохой, послушный или непослущный, любимый или нелюбимый, здоровый или болезненный, умный или глупый и т. д. Содержание самооценок у ребенка, разумеется, не такое, как у взрослого. Вряд ли это этическое, нравственное, осмысленное понимание собственного «я». Скорее интуитивное самоощущение: принимают меня или не принимают, я такой, как другие дети, или не такой, во мне нуждаются или я лишний.

И все-таки перед нами уже личность. Однако часто мы с этим не считаемся, игнорируем способность ребенка делать выводы о характере отношений взрослых к нему и между собой. Мать и отец употребляют в общении с ребенком слишком откровенные оценки и суждения, требуют неукоснительного повиновения, частенько в ход идут покрикивания и приказы. Родители руководствуются таким соображением: мал, еще ничего не понимает, не велика личность. И ошибаются. Их манера поведения оставляет в душе ребенка глубокий след, отвращает его от взрослых.

Отец и мать полагают, что в будущем, как только сын или дочь подрастет, они изменят стиль отношений. Но их расчет оказывается ошибочным: ребенок взрослеет гораздо раньше, чем планируют родители. Однажды он «неожиданно» восстает против подавления его личности, заявляя о своем «Я» протестом, озлоблением. Теперь родителям и вовсе не понять свое «неблагодарное» дитя. Конфликт обретает новое содержание: отныне воспитатели воюют с грубостью и непочтительностью воспитуемого. В результате все — и ребенок, и его родители оказываются пленниками взаимного непонимания.

Четвертый «кирпичик» — знание особенностей ребенка. Многие матери по-настоящему не знают своих детей, хотя, если сказать им об этом, они в корне не согласятся с таким выводом.

Мы наблюдаем своих детей преимущественно в одной и той же обстановке - дома, в неизменном окружении близких. А каковы они в общении со сверстниками, друзьями, просто знакомыми мальчишками и девчонками, с другими взрослыми? Как ведут себя в различных ситуациях? Что чувствуют, переживают, сталкиваясь с привычными и непривычными явлениями повседневности? Часто ли Матери задают себе эти вопросы?

Вряд ли. Обычно они скользят по поверхности, видят, внешнюю сторону поведения детейтогда как надо распознать его мотивы, причины, побудительные силы. Например, мать жалуется на то, что ребенок капризен. И вот у врача, психолога или педагога она хочет выяснить, чем это обусловлено. Позвольте, кто же знает его лучше — мать или посторонний человек? Причины капризов многообразны, надо понять, что именно побуждает обычно капризничать вашего ребенка. Это может быть следствием физического дискомфорта, признаком подступающей болезни или же знаком неблагополучия в отношениях с родителями.

Другой пример. Пятнадцатилетняя дочь радует вас послушанием, вам этого вполне достаточно, и вы не размышляете о мотивах ее поведения. А почему она беспрекословно исполняет все просьбы и приказания? Возможно, убеждена, что иначе нельзя относиться к матери? А может быть, действует по привычке, сформировавшейся под страхом наказания еще в раннем детстве? Не исключено и то, что она уже научилась «гибкости»: дома пай-девочка, а в иных ситуациях...

Еще пример. Ваш сын увлеченно читает «Два капитана» Каверина. Вам нравится его выбор, и вы считаете, что знаете его внутренний мир. Но известно ли вам, что и как он переживает, размышляя над книгой? Что увидел и чего не заметил в отношениях и судьбах героев? Что почерпнул для себя? Всего этого вы не знаете, удовлетворившись поверхностным наблюдением за поведением сына.

И тем более неведомы взрослым детские страхи, предрассудки, грезы и прочие потаенные силы, управляющие человеком. Да что там! Привычек и наклонностей своих детей порой не знаем. Не потому ли так часто мы оказываемся не в состоянии подсказать им правильную дорогу в жизни, соответствующую способностям профессию. Более того, бывает, запутываем их, навязываем свои представления о будущем, игнорируя реальные возможности, и интересы сына или дочери.

Многие грешат тем, что выводы о внутреннем мире детей делают на основе представлений о самих себе. Взрослому кажется, что ребенок думает и чувствует схожим с ним образом. Полагая так, мы допускаем две грубейшие ошибки. Во-первых, приписываем детям свое, взрослое мировоззрение и мироощущение, а во-вторых, ставим знак равенства между своей и детской, психикой.

Наконец, взрослые часто ошибаются, считая, что ребенок не знает и не делает того, чему его не учили родители. Однако палитра его чувств, суждений и поступков гораздо многообразнее, чем содержание уроков и примеров семейного воспитания. Надо поверить в то, что духовный мир наших детей глубже и обширнее, чем мы полагаем, есть в нем приемлемое для нас, взрослых, и неприемлемое. Например, подросток готов выделиться любой ценой и потому способен на несуразные и даже антисоциальные поступки.

Пятый «кирпичик» взаимопонимания — нежное отношение к ребенку. Детям хронически недостает родительской, и прежде всего материнской, ласки. Их редко нежат в младенчестве, еще реже ласкают, когда они ходят в детский садик, когда дети становятся школьниками, родители и вовсе забывают о всяких «сантиментах». И вот в одно прекрасное время отец и мать сталкиваются с эмоциональной черствостью и замкнутостью своего воспитанника. Результаты их воспитания обернулись против них же.

А теперь позвольте предложить вам суждения и вопросы для проверки степени взаимопонимания между вами и ребенком.

Сначала припомните то время, когда между малышом и матерью возникает психологический резонанс:

1. За грудным малышом в основном ухаживала я сама, а не бабушка. 2. Когда ребенок был совсем маленьким, я очень чутко улавливала его потребности и состояния. 3. Даже когда спала, я чувствовала каждое его движение, дыхание. 4 Мне удавалось своевременно кормить и пеленать малыша, исключения, были редки. 5. Думаю, что у меня нежные, ласковые руки. 6. Я старалась избегать резких движений, громкого голоса, чтобы не напугать малыша. 7. Я часто ласкала его. 8. Я обычно быстро подмечала, если ребенку нездоровилось. 9. Почти всегда волновалась, если у него поднималась температура. 10. Старалась не давать ребенку лекарства без совета врача. 11. Мне удавалось заметить малейшие возрастные перемены в поведении, физическом и психическом развитии сына (дочери). 12. Мне нравилось наблюдать за детской возней, игрой, изобретательством. 13. Когда малыш шалил, меня это больше забавляло, чем сердило. 14. Я терпеливо относилась к его капризам по утрам, когда надо было собираться в ясли или садик. 15. Когда ребенок был маленьким, я спокойно выносила различные проявления его характера.

Сейчас попробуйте проанализировать, какие ответные чувства адресовал малыш вам, маме:

1. Если ребенку нездоровилось, он звал на помощь прежде всего вас? 2. Он встречал вас с радостью после долгого вашего отсутствия? 3. Проявлял ли он беспокойство, если вы плохо себя чувствовали? 4. Малыш охотно шел к вам на руки? 5. Он хотел, чтобы именно вы забирали его из яслей или садика? 6. Ребенок делился с вами вкусными вещами? 7. Он никогда не кусал вас, не бил, не отталкивал в гневе?

Теперь проверьте, было ли у вас взаимопонимание с сыном или дочерью в подростковом возрасте:

1. Мне кажется, я хорошо понимаю, почему мой ребенок поступает так, а не иначе. 2. Я обычно легко замечаю перемены в его настроении. 3. Я знаю его хорошие и плохие привычки. 4. До сих пор мы любим обращаться к детству: вместе играем, читаем перед сном, украшаем елку и т. п. 5. Мы часто обсуждаем семейные дела. 6. У нас с сыном (дочерью) практически нет тайн друг от друга. 7. У меня находится время для задушевного разговора с ребенком — рассказать эпизод из жизни, помечтать о будущем. 8. Мы вместе обсуждаем, куда лучше пойти учиться или работать сыну (дочери). 9. Мы обычно обмениваемся впечатлениями по поводу увиденного, прочитанного, услышанного. 10. Мы частенько Говорим о школьных делах и товарищах сына (дочери). 11. Я осуждаю родителей, которые хотят подогнать своих детей под «хороших» и «правильных». 12. Тщательно избегаю делать замечания ребенку, отчитывать его при посторонних или товарищах. 13. В присутствии ребенка мы с мужем стараемся прекращать ссоры и разговоры, не предназначенные для ушей подростка. 14. Считаю безнравственным, покупать любовь ребенка дорогими подарками. 15. Я знаю, как ведет себя сын (дочь) в школе, во дворе, в общении с товарищами. 16. Думаю, что мне хорошо известны мотивы поступков, переживания, мечты подростка.

17. Догадываюсь о том, почему моему ребенку нравятся (не нравятся) некоторые книги, музыкальные произведения, фильмы. 18, Я часто проявляю нежность и ласку к ребенку, хотя он уже большой.

Ответы на следующие вопросы покажут, отвечает ли подросток вам взаимностью:

1. Сын или дочь доверяет вам свои тайны, мечты?

2.   Всегда ли ребенок помнит о вашем дне рождения?

3.  Если его кто-нибудь обидит, он обращается к вам за утешением? 4. Если сыну (дочери) что-нибудь надо, то он (она) обращается в первую очередь к вам? 5. Ребенок любит рассказывать вам об увиденном, услышанном, прочитанном? 6. Всегда ли ребенок внимателен к вашим советам и мнениям?