Семья без собаки и кошки  неполная.

Жизнь человека немыслима без домашних животных. Корова, лошадь, овцы, козы... Всякой твари по паре перед потопом взяли люди в свой ковчег. Не забыли и собаку с кошкой... Как городские люди живут без коровы и лошади? Ущербные существа  Ну, богатенькие — эти от пуза занимаются лошадьми...

Но большинство к своей бедности добавляет отсутствие контакта с этими благородными животными, которых Джонатан Свифт в своей сатире «Путешествия Гулливера» изобразил разумными гуингнмами. А людям Свифт придал образ грязных и безнравственных йеху. Катя всерьез требует от нас с Леной купить лошадь и держать ее в ванной: «Я буду ее и мыть там». Ага, как раз в наших девятиэтажках только лошадок держать... Но без собак и кошек многие люди все-таки себе жизни не мыслят. При том, что в городских условиях собаки и кошки в основном бесполезны. Что это за феномен такой?.. Ему трудно найти другое объяснение, кроме того, что функция и собаки и кошки — общение. Они в отличие от соседей всегда искренне рады нам. Возня, игра, ласка — лучшая психотерапия.

Животные радуют своим интеллектом. Это только некоторым физиологам казалось, что у животных только рефлексы. Какими рефлексами можно объяснить, что Гела понимает направление указательного пальца? Иди туда — показываю я, и Гела идет «туда». Иди на кухню — идет на кухню. Где Лена? Где Катя? — Гела тычется носом в Лену и в Катю. Сидеть и служить — похоже звучащие слова, но Гела элементарно их дифференцирует. А если на команду «служить» вдруг ошибочно сядет, то, «опомнившись», мгновенно вскакивает и становится на задние лапы — ведь лакомство, а главное, внимание наше очень важны для нее. Если, открыв дверь снаружи, мы видим, что Гела стоит пригнувшись и смотрит исподлобья, мы ищем, в чем это она провинилась... А если к машине подходит некто, не заметив ее в кабине, и тут же отходит, услышав ее грозный рык, она с гордостью смотрит на нас — выполнила свой воинский долг — и рада награде в виде «хорошо, хорошо». Собираемся ехать — Гела не отходит от машины, боится, что ее не возьмем, и старается сесть на свое место в машине первая.

Когда мы говорим: «Гела, гулять», — Гела сразу же встряхивается. Она прекрасно понимает разницу между «иди сюда» и «иди отсюда». Нет, граждане, это не на эмоцию реакция. Я ласково и тихо говорил «иди отсюда», и Гела с обиженным «лицом» медленно шла «отсюда». Это понимание именно значения слова с его звуковым составом.

А как вам это? Мы в Москве, мы у тещи, мы в деревне, мы на даче. Это разные дома, разные двери Но если я говорю: «Гела, домой» — Гела идет именно домой, где бы мы ни находились. Но это ведь уже понятие. Обобщенное понятие «домой» — а двери и строения разные. Не знаю, как вас, но меня ее смекалка восхищает. Как это вам ? Гела поняла, что если она на команду лежать ляжет, то ей будет лакомство. То есть выработан oneрантный рефлекс Скиннера. Но зачем ждать команды и ложиться? Можно просто лечь и смотреть в глаза: «Давай лакомство, я же уже легла без твоей команды». Это, извините, Гела у меня вырабатывает условный оперантный рефлекс: «Я выполнила то, что тебе надо, — это команда «давай лакомство», дашь лакомство — я подкреплю это твое действие тем, что в следующий раз выполню твою прихоть».

Интеллект, настоящий интеллект... Поэтому, когда Геле сделали прививку против бешенства и у нее была чрезмерная реакция (она лежала пластом и едва поднимала голову), я ложился рядом ней на пол, гладил ее, уговаривал. Эта психотерапия действовала на нее. Она на глазах выздоравливала. А однажды, ко гда мы высматривали дачный участок, Гела, по молодости своих лет, попала в кювет с жидкой грязью. Ее стало засасывать, Я как был в костюме, так и бросился в этот кювет. Гелу спас, но костюм погиб.

Мы назвали нашу ротвейлериху Гелой, потому что она черная, чертиха, плутовка, потому что Гела есть у Булгакова в «Мастере и Маргарите», и потому что удобно произносится, и потому что ни у кого нет такой клички, и потому что мать у нее Гера...

Кошка — совсем другая история. Хотя у нее нет клички, он для нас «кскс»... но она даже важнее Гелы. Конечно, вспрыгивать на стол наша кошка может только в наше отсутствие, и деяние это наказуемое, но вспрыгивать на руки, на диван и даже на кровать — этого Геле нельзя, а ей можно. Между ними взаимоотношения такие. Когда нас нет, кошка мирно спит, устроившись между лапами спящей Гелы. Но если я Геле говорю «нельзя»,,; кошка наказывает Гелу лапой «по лицу». Если я говорю кошке «брысь», Гела бросается наказывать кошку.

Наша кошка — почти собака. Кошка сопровождает на про; гулках на даче и в нашей маленькой деревне Большая Рябая — как Гела, идет недалеко и не отстает. А дома ждет у порога и, завидев нас издали, бежит к нам вприпрыжку.

В Большой Рябой мы купили, кроме семейного дома, хибарку с участком, для более молодых гостей. В хибарке были мыши. Для защиты от них мы гостям дали нашу кошку. Она попила молочка, переночевала и на заре прибежала к нам, домой... через всю де ревню. Даже во время гона она все время возвращается домой.

Однажды наша кошка, как обычно, пошла с нами на прогул] ку. Мы возвращались с другого конца деревни. Возле одного из домов сидела на привязи чужая собака. Гелуто наша кошка шпыняла лапой. Но Малыш — так звали соседского пса — совсем другое дело. Кошка забоялась Малыша и не пошла с нами. А пошла назад. Но и мы не пошли за ней — не рассчитали ее умений. В итоге кошка заблудилась и не вернулась даже к утру. Мы всполошились, обошли всю деревню и округу, но не нашли ее. Она вернулась лишь через двое суток. В соломе, в пуху. Катя ее сразу приголубила, напоила молоком. Кошка уткнулась, благодарная, в Катину руку. Писатель Илья Эренбург как то сказал о себе, что он скорее не как кошка, а как собака — привыкает не к месту, а к людям. Или наша кошка — не кошка, но она привыкла к нам, а место для нее было не так важно, лишь бы мы были с ней. Задабривая нас, она, как и многие кошки, приносила нам мышей к порогу. И однажды с мышью в зубах вспрыгнула с улицы в дом через форточку. Фортель этот мы не забываем, потому что он незабываем.

Да, она нас любила, и мы ее любили. Это была семейная любовь. Это о ней мы сочинили с Катей стихотворение со строчками:

Кошка думает: «Кто там Пристает к моим котам ?»

Была — потому что наша кошка трагически погибла. Мы ее возили с собой из квартиры тещи в нашу квартиру, оттуда в маленькую Большую Рябую, а потом привезли на строящуюся дачу в садовом товариществе под Москвой. Кошка исправно носила мышей и здесь. Но в садовом товариществе был дворовый пес Джек. Джек как «Джек», лаял, встречал и провожал нас, он нам не нравился, но и не вызывал особого негодования. Теперь я его терпеть не могу. Потому что он убил нашу кошку во время ее ночной охоты. Причем на нашем участке — как он посмел к нам прийти? Гела между тем спокойно спала в хозблоке и даже не проснулась. Кошка не пришла утром, как обычно, со своим трофеем мышкой. Она исчезла, и мы ждали и искали ее. А потом наткнулись в середине участка на ее уже закоченевший трупик. Я позвал Лену, показал ей кошку. Слезы хлынули у нее из глаз, но рыдать было нельзя, надо было скрыть случившееся от трехлетней Кати. Пока Лена както отвлекала Катю, я исполнил перед кошкой свой семейный долг — сделал гробик из коробки, похоронил, насыпал могильный холмик, сделал и подобие надгробья, так чтобы мы с Леной могли ему поклониться. Я тогда даже вспомнил фразу из Маркеса: родина там, где похоронены близкие. Но Катю мы постарались не травмировать. Мы говорили ей: ну что же, она возвращалась к нам в Большой Рябой, вернется и сейчас. А у самих на душе «кошки скребли».

Я неверующий и тем более не суеверный. Но кошка наша «возвратилась» к нам. Она была черной, как ночь, в которую нас покинула. И вот мистика, прямо связанная с черной кошкой. Поехали мы однажды в Москве в специализированный магазин спортивных товаров. Я сделал доброе дело — по своему почину повез наших близких родственников Свету Коробкову, будущую чемпионку по фигурному катанию, и ее маму — мою тещу по их нуждам в этот магазин. И вдруг — бежит буквально наша кошка. Бежит за другой кошкой, явно не нашей, рыжей и ободранной. Мы с Леной вздрогнули. Потом оказалось, что это котик, но по размеру и имиджу — это наша кошка, ожившая для нас. Кате все преподнесено было так: кошка спряталась в багажнике нашей машины и выскочила из него, когда увидела рыжую сестричку. Котик теперь живет с нами, он даже более ласковый, но такой же воришка, как его предшественница. Если очень приглядеться, то выражение его «лица» — оно для нас опять таки лицо, конечно же, — чуть чуть другое. Но это если очень приглядеться. А теперь так и вовсе все то же. И взор тот же, и глаза зеленые ярко светлые. Стоит Проснуться кому нибудь из нас, котик приходит и мурлычет. Ни разу нигде не нагадил.

В нашей семье к собаке и кошке отношение личностное. Я всерьез говорю о выражении лица у Гелы. Катя сделала для кошки домик из большой коробки и вместе с нею в нем спала. Без натяжки можно сказать, что и Гела и кошка — члены нашей семьи. Мы считаем, что семья в сборе, только если собака и кошка с нами. И ездим всегда все вместе. А без собаки и кошки семья для нас — неполная.