Нужны ли ребенку для благополучного развития родные воспитатели

 Теперь черед осмыслить и вообще самоочевидные вроде бы вещи: зачем нужны растущим детям папа-мама, а родителям — неугомонная ребятня?

Выясняется, что и этот вопрос не такой уж простой и однозначный. Спору на тему: нужны ли ребенку для благополучного развития именно его, родные воспитатели или можно передоверить дело воспитания специальным работникам-профессионалам, которые смогут вести младенца к взрослости более разумно, осознанно, спору этому — не одна тысяча лет.

Еще в Древней Греции Платон, вслед за Сократом, утверждал: все зло мира, эгоистичность людей, их сословное неравенство произрастают прежде всего из наличия неравных условий воспитания детей в семьях. Неумеренная любовь родителей к собственному чаду плодит индивидуализм, корыстолюбие и прочие свойства, разобщающие людей, порождающие между ними вражду. Последующие философы и педагоги не обошли своим вниманием эту проблему, хотя и оценивали ситуацию по-разному.

Предтечи научного коммунизма, особенно ценимые Марксом и Энгельсом французские просветители считали, что семья должна быть освобождена от тяжелого домашнего хозяйства и соответственно от владения движимой и недвижимой собственностью, которые порождают нездоровые инстинкты, требуют усиленной конкурентной борьбы, разрушающей непосредственность и бескорыстие человеческих чувств и отношений. В распоряжении семьи, по их представлению, нужно оставить только предметы личного пользования: белье, одежду, самую необходимую утварь. Все остальное должно принадлежать обществу. Дети лишь в раннем младенчестве должны жить и расти в доме родителей. Затем они должны воспитываться в общественных детских учреждениях, чтобы преодолеть разнородность воспитания, чтобы создать для каждого маленького гражданина одинаковые условия развития.

Еще 15—20 лет назад бытовало мнение некоторых научных авторитетов, что государство должно взять на себя воспитание детей «от люльки до университета». В последние годы ученые изменили суждения на этот счет, потому что убедились на опыте: любовь родителей, их постоянное общение с детьми имеют для малышей не меньшее значение, чем воздух и солнечный свет. Гармоническое развитие ребенка немыслимо без семейного воспитания, которое должно сочетаться и подкрепляться общественным, а противопоставлять эти две формы по меньшей мере неразумно.

Теперь педиатры утверждают, что даже несколько месяцев «лишения любви» наносят умственному, нравственному и эмоциональному развитию ребенка до трехлетнего возраста непоправимый урон. То есть именно в самом раннем детстве закладывается фундамент всей последующей духовной жизни человека, а от прочности этого фундамента, от того, из каких материалов он сложен, и зависит, какое сооружение потом можно будет на нем воздвигнуть, какой величины и сложности.

Создание духовной, эмоциональной основы личности и есть цель, смысл семейного воспитания.

— Все ли взрослые, вступающие в брак и рождающие детей, готовы к исполнению этой сложнейшей миссии и что помогает ее исполнить, а что мешает? Как на эти вопросы отвечает наука?

Начнем тоже с любви, с эмоций. Сейчас некоторые исследователи предлагают отказаться от содержания детей в яслях. Их нетерпение понятно: любовь воспитывается только любовью. А какая самая образованная, добрая воспитательница может столь щедро, как родительница, расточать ласку, нежность, сочувствие каждому из двух десятков малышей, которые составляют ясельную группу.

Но пока по соображениям и педагогическим, и экономическим мы не можем отказаться от ясельного воспитания.

По всей вероятности, наиболее разумную позицию занимают те исследователи, которые оставляют за родителями право свободного выбора, где и как им растить детей. Правда, эти исследователи оговариваются, и это весьма существенно, что такое право нуждается в экономическом обеспечении.

Сейчас делаются новые шаги для этого: малообеспеченным семьям, выплачивается пособие; при рождении ребенка дается оплачиваемый отпуск. Есть и другие льготы. Эти дополнительные расходы государства в конце концов приносят ощутимую и семьей и обществом пользу.

...Без родительской любви, дело известное, ребенок при живых отце-матери — сирота. Но ему совсем не безразличны и их отношения между собой. Как бы мал он ни был, а все отлично чувствует, чутко воспринимает их лад и ссоры. Вот мнение доктора педагогических наук В. И. Кочеткова: «Любовь родителей друг к другу может стать главным воспитательным фактором, воздействующим на ребенка. Именно любовь родителей друг к другу, а не только любовь к детям. Множество ошибок совершается молодыми людьми в начале семейной жизни, но ни одна из них так не вредна, как невнимание к собственному чувству взаимной любви. Когда отец и мать любят друг друга, больше всего от их любви получает ребенок. Без нее — весь мир бледнеет и никакие педагогические меры не могут восполнить ее влияние на ребенка». И В. А. Сухомлинский считал, что научить ребенка любить, это научить самому важному в жизни.

Короче, родители нужны ребенку прежде всего как «учителя любви» в самом широком смысле слова. Без родителей это бывает не под силу самому искусному профессионалу-учителю. Даже если число воспитанников, приходящихся на одного воспитателя, довести до семейного среднего уровня и тогда не будет достигнут эффект, получаемый в домашней атмосфере, потому что не будет действовать свет личностных отношений родителей между собой. Да и сами матери и отцы очень много теряют при отторжении малышей.

«Как ребенок нуждается в том, чтобы о нем заботились, и это дает ему ощущение и прочности мира, так и взрослый человек испытывает потребность заботиться о другом, быть опорой для слабого, ощущая таким образом собственную силу и значительность. Полнее всего это проявляется именно в родительских чувствах»,— пишет И. С. Кон.

О том, что родители дают детям, мы все более или менее осведомлены. Но не всегда точно представляют старшие: чем сами обязаны детям, которым подарили жизнь.

У Толстого есть такая запись: «Если предположить, что человечество состояло бы из миллиарда бессмертных существ, число которых не могло бы ни увеличиться, ни уменьшиться, где бы мы были и что бы мы были, великий боже! Мы стали бы, без сомнения, в тысячу раз ученее, но и в тысячу раз хуже!» Он же убедительно показал, что минуты ожидания и сострадания к роженице, пережитые Болконским, Левиным, Карениным и Вронским, очищали души мужчин от мелочных страстей, от корысти и злобы, такие минуты делали их Людьми!

А вот признание нашего современника, кандидата технических наук В. Белянина, сделанное в письме к автору этих строк: «Я, например, бросил курить и избавился от этой дурной привычки с легкостью. Считаю, что проявлению силы воли способствовали мои еще не родившиеся дети. Ожидание, а затем и рождение ребенка являются мощным стимулом для самовоспитания, искоренения дурных привычек, выработки терпения, которых порой нам так остро не хватает».

Отец запрещает себе то, что в будущем станет запрещать своему ребенку — это и есть подлинная и единственно возможная мораль, которая ведет к улучшению всех людей и отдельной личности.

— Нет, нынешние дети себя не оправдывают. Расходы на них — сил и средств — огромные, а отдачи что-то не видать.

Эту воркотню вам, наверное, доводилось слышать не только от стариков. Особенно часто возникают подобные разговоры, когда молодоженов допекают старшие: дескать, почему не спешат обзаводиться первенцем или остановились на одном. Однажды в момент таких вот выяснений юный супруг решительно заявил: «Я знаю, как намучились со мной мои родители. Так что я себя добровольно не стану обрекать на подобные испытания».

Ему стали рисовать картину, которую являло бы собой общество, если бы все были столь же себялюбивыми. И действительно, что произошло бы, если бы человечество перестало воспроизводить потомство? Нецелесообразными стали все поисковые, исследовательские работы, высокое искусство, наука — все ни к чему. Зачем они, зачем «великие и вечные вопросы», на которые мы ищем ответы, если не будет тех, кому они обычно адресуются, если не будет потомков, продолжения?

Человечеству ничего не останется, как проживать накопленное историей достояние. У людей, переживающих военные катаклизмы, всегда сохраняется главное — надежда, кто-то выживет, пробьется, исправит содеянное, восстановит разрушенное, создаст новое, поскольку народит и вырастит детей. Бездетное общество будет лишено этого сознания. А что может быть страшней безнадежности?

Не дать жизнь новому человеку, отказаться от собственноного продолжения?.. Не потому ли у многих народов почиталось это смертным грехом, что сим решением отнимается у рода-племени не только надежда на будущее, но и перечеркивается его прошлое. Не надо обладать сверхмогучим воображением, чтобы представить, как спасали наших пра-пра-пра... их собственные отцы и матери от глада и мора, от чумы и от стрелы. Великие страдания и жертвы, перенесенные нашими предками, бережно сохранявшими слабый огонек человеческой жизни, тонкую ее нить, для чего они, если их так легко может оборвать ленивая рука эгоистичного потомка.

— Опять эти вечные категории: прошлое — будущее! — взорвался молодой супруг.— Откуда такая тяга к глобальным обобщениям по частным поводам? Мое решение — мое личное дело. Я же не открываю кампанию по борьбе с деторождением. Вон сколько сложных проблем вызвал демографический взрыв в других странах. Так что еще надо посмотреть: может быть, я помогаю человечеству выжить именно тем, что не продолжаю его. И еще одно: я не могу существовать сразу в трех измерениях. Живу я сегодня, а не вчера и не завтра. И не вижу, чтобы в этом сегодняшнем моем бытие ребенок принес бы мне что-нибудь, кроме хлопот и забот.

Публика собралась начитанная, и каждый выложил известную информацию. Одни говорили о том, что так или иначе природа сама корректирует количество возможного и необходимого на Земле населения. Другие напомнили регулирующую политику некоторых государств. Разговор постепенно ушел в общетеоретические дали. Но вдруг вступила молчавшая до сих пор женщина неопределенного возраста, но, видимо, с большим и не очень легким жизненным опытом. Она обратилась к молодому человеку:

— Ты вот говоришь, что видел, как малыши помешали твоим друзьям в учебе, в профессиональных достижениях, что слышал, как нестерпимо кричат новорожденные. А ты слышал, знаешь, как кричат нерожденные дети?..

Слова эти, сказанные тихо, всех словно оглушили.

— Твое личное дело, говоришь? — продолжала женщина.— А лишить жену высшего человеческого счастья: носить под сердцем, растить, любить, обмирать и возрождаться с малышом — это чье право? А лишить и своих, и жениных родителей радостей, которые приносят внуки, радостей пусть и тревожных и дорогостоящих, но ведь ничем не заменимых! Ты видел, как твоя мать заглядывает в чужие коляски? А потом так же будет заглядывать и твоя хорошенькая и пока что беспечная «женка», как ты ее называешь. Вот тогда она и услышит, и ты вместе с ней, голоса тех, кого нет, кого она могла бы подарить миру и тебе. Как справедливо заметил философ: «Если к сорока годам комната человека не наполняется детскими голосами, то она наполняется кошмарами».

— Это удар ниже пояса! — вспылил парень и вышел, хлопнув дверью.

Этот разговор наводит на серьезные размышления. Не только потому, что он обрел такой поворот: от общечеловеческих, глобальных проблем — к личностной судьбе. А потому, что спорящие стороны правы по-своему.

Юноша прав в том, что не все можно и нужно доказывать методом от противного. Что будет потом, если он не обзаведется ребенком, ему убедительно продемонстрировали и в историческом, и в личном плане. Но так никто и не сказал, что ему даст ребенок в нынешнем.

Давайте и мы зададимся этим вопросом: для чего нужны дети?

...В послесловии к «Крейцеровой сонате» Толстой указал на такую особенность цивилизованных народов: с ростом образования, общей культуры и благосостояния меняется взгляд на детей, оценка их роли во взаимоотношениях супругов. «...В нашем обществе, вследствие опять того же ложного значения, которое придано плотской любви, рождение детей потеряло свой смысл и, вместо того чтобы быть целью и оправданием супружеских отношений, стало помехой для приятного продолжения любовных отношений...».

И нынешние исследователи проблем семьи отмечают, что первого ребенка супруги чаще всего заводят не ради его самого, не для того, чтобы вкусить радости отцовства и материнства. Опросы будущих матерей выявляют такую картину: многие молодые женщины говорят, что рожать решились оттого, что «так случилось», прерывать беременность страшно, а рожать — не очень.То есть это как раз тот случай, который мы уже рассматривали: первенец у молодых — «сюрприз», нежданный презент. Родителям не до него. Они заняты собой и друг другом. В обостренном внимании к тому, кто и что сказал, как взглянул, что купил, нередко тонут, пропадают те бесчисленные и глубокомысленные мелочи, которыми полны время ожидания ребенка и время его роста.

Мать десятерых детей, доктор биологических наук М. П. Колпакова в телеинтервью призналась: она не испытала всей остроты и значительности материнских переживаний с появлением первого ребенка. А вот на втором ей открылся и в ней открылся этот особый мир неведомых дотоле чувств. Но, по всей вероятности, родительская «бесчувственность», которая и прежде бывала и нынче нередко встречается, является следствием определенной эмоциональной неподготовленности молодой женщины именно к материнской миссии. И молодой матери полезно подсказать: на что и как смотреть, что видеть, слышать? Такое знание одним природным инстинктом к продолжению рода не дается. А окружающие советчики больше учат юных мамаш гигиене ребенка, учат, как с ним гулять, играть, т. е. опять же учат давать ребенку, но не учат брать от него. Учат трудам материнства, а не его радостям.

Особое значение приобретает появление ребенка в семьях, где молодожены не объединены общими профессиональными интересами, имеют разные пристрастия и увлечения. Их прежние, добрачные привязанности тоже направлены в разные стороны; к собственным родичам, которые, возможно, еще долгое время будут чужими людьми и друг для друга, и для каждой из «половин». Всё это частенько «работает» на духовное и эмоциональное разобщение юной пары. Совместный ребенок сразу делает всех этих людей родными, а молодожёнов не просто возлюбленными, но по-настоящему родственниками. Значит, тем самым ребенок дает своим родителям и родителям родителей чувство общности забот, желаний, интересов.

«Будущей маме нельзя волноваться», «кормящей женщине нужны особые условия, режим, покой» — это часто слышат молодые супруги. И мало-мальски подготовленный к роли отца молодой человек старается снимать напряженность в отношениях. И в такое время привыкает к мысли, что женщину нужно оберегать от лишних раздражителей. Так, еще не появившийся или только родившийся младенец уже дает матери чувство ее собственной особой значимости, как бы заслоняет ее от всяких напастей и обид. А отцу дает возможность продемонстрировать свое благородство, почувствовать себя защитником, помогает ему поупражняться в великодушии, в терпимости, выдержке.

Все эти качества весьма полезны и необходимы не в одних личных отношениях между мужем и женой, но и в любой профессиональной деятельности. Ведь и в рабочей обстановке женщины нередко страдают от недостатков именно этих черт и свойств характера у своих коллег-мужчин. И чем меньше в нашем доме детей, тем меньше и подобного нравственного опыта, тем острее мы ощущаем дефицит этих качеств.

Отплачивают дети за то, что взрослые их многому учат и тратят на это время и силы, очарованием чистоты, непосредственности. И тоже учат старших искренности, милосердию и демократизму.

«Дяденька, а вы — дурак?» — серьезно, без злобы спросит герой повести Веры Пановой «Сережа» солидного мужчину, который сыграл с ним действительно дурацкую шутку. И своим вопросом объяснит матери истинную цену «солидности» надутого собственной спесью глупца. «А король-То голый!» — закричит другой мальчишка и откроет глаза целому королевству. «Устами младенца глаголет истина»,— признает и народная мудрость. Пусть родители нередко сердятся на «недипломатичность» ребятишек, даже наказывают за то, что они «не умеют себя вести», т. е. притворяться, как был наказан и пановский Серёжа, но ведь благодаря им взрослые и прозревают, возвращаются к здравому смыслу, которого лишаются порой под влиянием массового гипноза, вроде того, что овладел людьми в сказке Андерсена «Наряд короля».

У Толстого есть рассказ-притча «Сила детства». Толстой предлагает читателю осмыслить такую ситуацию. Народ победил в борьбе с ненавистной ему властью, идет охота за самыми главными притеснителями — городовыми. Один из них попал в, руки разъяренной толпы. Страсти накалены до предела: готовится самосуд, предотвратить который не в состоянии даже разумные предложения — предать городового в руки правосудия. В это время в толпе раздается крик ребенка, сына этого человека. Ребенок еще не понимает всего, что происходит, но чувствует: отцу грозит страшная опасность. Отец, старается успокоить мальчика, уверяет его, что это он с приятелями идет вместе и скоро вернется домой. Затем он просит окружающих его людей подтвердить его слова и проводить ребенка до дому. Когда мальчика увели, городовой сказал: теперь делайте со мной что хотите. И те же люди, что минуту назад были полны жажды справедливой мести, вдруг заколебались. Раздались сначала неуверенные возгласы о помиловании, а потом крики, столь же решительные: «Отпустить его!» Толпа, счастливая своим милосердием, радостно кричала и пела.

Сила детства в том и заключается, что она пробуждает чувства добрые. От скольких падений, глупостей, грубостей, лжи, несправедливости спасли взрослых детские, глаза, полные доверия и участия. «Постыдился бы (постыдилась бы) ребенка!»— восклицают нередко родители, обращаясь друг к другу, когда все средства воздействия на зарвавшуюся «половину» бывают исчерпаны. И действительно приходят в себя, стыдятся. И, сами того не замечая, возносят собственное дитя в ранг нравственного судьи, хранителя и зеркала семейной чести и совести.

Глядя на детей, общаясь с ними, люди приобретают не только нравственные навыки, с их помощью расширяют свой кругозор, множат полезные привычки. В любой сфере труда и досуга требуется лишь какая-то часть наших свойств, способностей, качеств. Где-то нужен наш ум, где-то руки, где-то ловкость, где-то чуткость и т. д. Но только ребенку нужна вся личность родителя, без остатка: и ум, и руки, и сила, и доброта, и выражение глаз, и интонации, даже родной запах ребенку дорог и важен. А уж о пристрастиях, деловых увлечениях, интеллектуальных и физических занятиях особо говорить не приходится.

Сами готовые включиться в любое дело, дети часто вовлекают и взрослых в свои занятия. И тем самым не дают родителям обрасти жирком, спасают от профессиональной ограниченности. Приходится молодым папам и мамам тратить время на долгие прогулки, путешествия в лес, в парк, куда иначе они не нашли бы возможности (или — охоты) выбраться. Во время таких прогулок дети требуют разъяснений по вопросам, которыми взрослые уже давно не интересуются. К примеру: отчего муравьишка такой маленький, а тащит большую ветку? Откуда у него силы берутся, если у него нету мышц? А действительно, откуда? — задумываются родители и идут в библиотеку, ищут объяснения. К примеру, одна любознательная девчушка открыла своему отцу-художнику многокрасочный мир бабочек, стрекоз, всяких козявок и букашек, которых он раньше хоть и видел, но не замечал. Теперь же он всерьез увлекся энтомологией. В других семьях мама вместе с сыном или дочерью начинает изучать музыкальную грамоту, пытается рисовать, а то и шить (это надо для уроков домоводства). А папа заражается конструированием, увлекается филателией.

Все эти занятия и Память встряхивают, освежают давно забытые знания, и новыми сведениями нас обогащают. Так что, помогая детям, а потом внукам подниматься по ступеням школьной программы, родители одновременно не дают и себе замшеть в традиционных представлениях о мире. И еще. В таких случаях, хочется или нет, дети каждого из взрослых превращают в учителей и учеников одновременно: старшие учат их, учатся вместе с ними, учатся у них.

Вот и выходит, что, прибавляя множество больших и маленьких дел и хлопот, прежде всего хозяйственных, дети заставляют взрослых отрывать взор от привычной повседневности, обращают их мысли к вечным вопросам бытия. И открывают новое зрение, новое чувствование.

Банальные истины время от времени тоже нуждаются в переосмыслении. Как и эта мысль, которая уже приводилась выше: дети — бессмертие, реальное, ощутимое, живое. Можно противопоставить этому утверждению слова Маяковского о том, что, умирая, мы можем «воплотиться в пароходы, строчки и другие долгие дела». Но, вернувшись к началу разговора: для чего нужны дети? — придется признать, что «долгие дела» только тогда и возможны, если их будет кому продолжать. Как нужно, чтобы было кому водить пароходы, названные именами героев, чтобы было кому прочесть великие строки. А чем мы будем матери-истории более ценны: собственным ли делом или тем, что вырастили-воспитали замечательного сына, дочь — увы! — знать нам это чаще всего не дано.

Славен был «род Пушкиных мятежный» деятелями незаурядными, энергичными, оказавшими свое влияние на многие события российской истории. Но отчего внимание нынешних поколений задерживается на их делах и биографиях особенно часто, по сравнению с другими знаменитыми фамилиями, нередко более влиятельными даже. (Например, мы не так пристально изучаем биографии деятелей из рода Голицыных, хотя их роль в нашей истории куда значительней.) Да оттого, ответит любой школьник, что не среди Голицыных появился и вырос тот, имя которого составляет целую эпоху в отечественной истории и культуре. Они — Пушкины — предки гения, он — их кровь и плоть.

Мне долгое время не давался смысл слов Максима Горького о том, что мы все рождаемся и живем для лучшего, вложенные им в уста Сатина. Последующее уточнение тоже не очень было ясно: дескать, для лучшего мастера, ну, скажем, столяра, плотника, сапожника. Когда же вместо названий профессий поставила слова: для лучшего в своем роде — все встало на свои места.

Мы рождаемся и живем для того, чтобы хоть немного продвинуть свой род к совершенству, к идеалу человека.

— Ну, хорошо,— скажет скептик-оппонент,— с простыми смертными все понятно. А для чего такое «продолжение» самому Пушкину или тому же Толстому, ведь они сами являются вершиной рода и бессмертны в своих произведениях.

А действительно, для чего Толстому нужны были дети да еще в таком большом количестве? Ведь к мыслям о греховности супружеских отношений, если в их основе не лежит цель — иметь потомство, он пришел к старости, уже тогда, когда тринадцать детей родила ему Софья Андреевна и нескольких они похоронили.

По обыденной мерке, дети должны были служить помехой в творческой деятельности великого писателя. И сколько страданий причинили ему они, когда разделились на противостоящие друг другу (и ему) группы, когда некоторые из них захотели лишить его права поступать и жить по нормам, км же выработанным и проповедуемым...

Если мы вчитаемся, вникнем в то, что сделано, написано Толстым, то везде отыщем «отпечатки пальцев» его детей. И радости, которые они давали своему великому отцу, и печали — все нашло свое отражение и выражение в его творчестве, которое и есть не что иное, как кардиограмма, запись движений его души. А дети в ней занимали огромное место.

«Когда мой отец писал роман «Семейное счастье», он еще не был женат.

— Мне казалось тогда,— сказал он однажды,— что я понимаю женщину до глубины ее души. Но когда я женился, то увидел, что я ее совсем не знаю. И только благодаря своей жене я научился ее понимать. А теперь,— продолжал он, гладя мои волосы,— с тех пор, как мои взрослые дочери доверяют мне свои тайны и раскрывают свою душу, я сознаю, что ни до женитьбы, ни позднее я ничего не знал о женщине и только теперь начинаю ее понимать»,— так пишет Т. Л. Сухотина-Толстая, дочь и друг Льва Николаевича.

Как вам покажется такой поворот в разговоре о роли детей в нашей жизни? Выходит, чтобы мужчине понять женщину (жену), нужно вырастить дочь? И наоборот, чтобы женщине понять мужчину (мужа), нужно вырастить сына?.. Наверное, так. Впрочем, такого рода рассуждения ведут нас и дальше. Чтобы в полной мере понять и оценить собственных родителей, отца и мать, надо самим стать родителями.

Вот, оказывается, еще для чего нужны дети: они «переводчики», помогающие понять друг друга людям разных поколений, разного возраста и пола. И если вспомнить, как аристократка Долли Облонская быстро нашла общий язык с крестьянскими женщинами, когда они заговорили о ее детях, то мы вынуждены будем признать, что дети служат связующим звеном и между людьми разных сословий, разных уровней культуры, сфер деятельности.

В системе доказательств огромной значимости детей в жизни взрослых очень многое дает наша русская, классическая литература, в которой, как ни в какой другой, воплощена мысль о самоценности детства. И тот, кто отказывает себе в трудном счастье — рожать и растить детей — действительно, заслуживает не осуждения, но сожаления.

Мы уже не первый раз обращаемся к вашему собственному опыту. Вот и теперь попробуйте вспомнить: как разглаживались морщинки у глаз ваших родителей, когда вы, еще малыми несмышленышами, одаривали их лаской, заботой. Попробуйте вернуть, насколько это возможно, тепло вечерних разговоров. А еще оглянитесь вокруг себя, на собственных сестренок и братишек или на дворовых знакомых малышей, и вы с удивлением увидите: как тянутся они к вам, как стремятся обратить на себя ваше внимание, заслужить похвалу пусть и не умелым подражанием. Ведь это такая благодарная публика и для вашего самовыражения: каждая веселая и добрая игра с ними — отрада и очищение души.

Лишь неумное высокомерие способно чуждаться малолеток, а им, к сожалению, нередко страдают старшеклассники. Более того, еще и насмехаются над теми парнями, что «возятся» с ребятами из Младших классов, учат их добру. А надо бы, напротив, видеть в этом залог и свидетельство большой и чистой души.