Конный пробег туркменских колхозников по маршруту

Ашхабад — Москва (4300 километров) длился 84 дня. ha 350 километров по безводной Каракумской пустыне им потребовались три дня...

Как правило, ребята интересуются книгами о красной кавалерии. До самозабвения увлекаются рассказами о героях гражданской войны — Пархоменко, Котовском, Буденном.

Отважный и опытный кавалерист, Александр Яковлевич Пархоменко знал, сколь вдохновляющ для бойцов личный пример начальника. И, если требовала ситуация, сам водил в конные атаки эскадрон, полк, бригаду, а бывало, и всю дивизию. Бойцы гордились своим талантливым военачальником, а командиры учились у него искусству руководства боем, разумному маневру, личной храбрости, умению мгновенно оценивать обстановку и принимать единственно правильное решение в самый критический момент.

«...С высоты, на которой мы расположились, ожидая своего часа, мы увидели, как вражеская конница, грозно набирая темп, усиливая аллюр, двинулась на 14-ю дивизию... И тотчас перед фронтом 14-й дивизии пронесся всадник в широкой черной бурке. Мы узнали — это был Пархоменко,— писал о своем боевом друге Ока Иванович Городовиков,— На солнце блеснул его клинок. Следом блеснули тысячи шашек, взметнувшихся к небу. Дивизия пошла в бой. Она полетела навстречу врагу, полная воли опрокинуть и смять его, уничтожить. Впереди летел начдив-14, Пархоменко Александр Яковлевич, большевик, красивый человек, могучий и веселый...»

Он очень любил лошадей. Осенью 1910 года, вернувшись из луганской тюрьмы, рассказывал жене: «Бывало, как увижу в окно из тюремной камеры коня, так заноет сердце, будто с корнем его вырывают».

Обо всем этом Олег с Наташей узнали летом, в деревне, куда пригласил их школьный товарищ Петр. Здесь давно забыли лошадей. На полях работали тракторы и комбайны, по шоссе мчались МАЗы, уазики, «Волги». Мальчишки сызмальства оседлывали вместо коней велосипеды, мотоциклы. А сесть верхом на лошадь, наверное, не сумели бы. Перескочить на ней через ров, как Олег,— тем более. Рассказы деда Корнея, у которого жили Петр, Олег и Наташа, казались деревенским ребятам сказками, никого не волновали. Зато городские их сверстники готовы были часами слушать воспоминания деда о тачанках, лошадях, командармах. Когда же разморенные жарой мальчишки с Наташей убегали на озеро, дед терпеливо ждал на завалинке их возвращения.

И опять летели в лихие атаки красные конники из юности старого Корнея. Врывались в деревню, не на жизнь — на смерть рубились саблями с белыми. Конечно же, побеждали всегда дед Корней с товарищами — в таких же, как у него, краснозвездных шлемах, которые теперь называют буденовками.

В Великую Отечественную войну деду Корнею уже не довелось скакать на коне: годы приближались к шестидесяти. Но он напросился-таки в армию, к лошадям. Его взяли в ветеринарный дивизионный лазарет. До чего же обрадовалась Наташа, узнав, что руководила лазаретом женщина, капитан медицинской службы Наталья Андреевна Хоменко. Дед до сих пор произносил ее имя с большим уважением.

На Карельском фронте, в снежных заносах и лесных буреломах, людям больше, чем машины, помогали лошади. В дивизии их насчитывалось несколько сотен. С противником велись, как говорится, бои местного значения. Хотя линия фронта почти не менялась, непрерывные яростные контратаки белофиннов, действия известных «кукушек» причиняли немалый ущерб — гибли и люди, и лошади.

В тот раз артиллеристы привели в лазарет после боя коня. На шее Грома зияла кровавая рана, глаза смотрели печально. Наталья Андреевна успокаивающе тронула его ладонью: потерпи, мол, вылечим. Подвела к операционному столу, под который приспособили несколько тугих кип прессованного сена, покрытых брезентом. Дали наркоз...

Под утро Наталью Андреевну разбудил дневальный: неладное что-то с Громом. Он рвался из станка, тревожно ржал, пугал других лошадей. Хоменко вышла наружу и увидела — неподалеку скакал, в свете восходившего солнца, есенинский розовый конь.

— Что, Гром убежал? — спросила испуганно.

— Да нет, это же Ром.

В дивизии привыкли к трогательной дружбе двух сильных белых коней с голубыми глазами. Они почти не разлучались: вместе работали в упряжке, на отдыхе — тоже всегда рядом. А теперь Ром заскучал один, явился за тридевять земель проведать приятеля. Похоже, и лошади способны на сильные чувства. Как тут поступить?

— Может, возьмем за компанию и Рома в лазарет?— предложил Корней.— На пару деньков. Места хватит.

Слегка поколебавшись, Наталья Андреевна согласилась. Если, предупредила, артиллеристы не против.

Артиллеристы не возражали. Едва кони очутились рядом, радостным ржанием приветствовали друг друга. Раненый Гром успокоенно положил голову приятелю на спину. И с того момента поправился очень быстро.

Вскоре друзья, как всегда, потащили за собой в коренной упряжке тяжелую пушку. Вместе с людьми кони снова шли в бой.

— Вот ведь как бывает,— вздохнул Корней...

Вернувшись в город, Наташа и Олег огорчились — отец еще в походе. Рассказали матери о деде Корнее — самом сильном своем впечатлении от летних каникул. Мать с удовольствием смотрела на детей — повзрослели, загорели. И набегались, и накупались вволю, и взрослым на поле помогали, и огород пололи. Вот только лошади, ох уж эти лошади! Она сердилась на мужа: зачем ребятам такое увлечение? Особенно Наташе. Пусть бы в кружок кройки и шитья ходила. И безопасно, и полезно, в жизни всегда пригодится. За Олега тоже тревожно, когда он в школу верховой езды отправляется. Далеко ли до беды? Упадет, разобьется, руки-ноги поломает.

Почему же мы порой с легкостью необыкновенной забываем, что в доме растет мужчина, будущий воин? Его надо воспитать ловким, сильным, смелым, выносливым. Вон как Олег изменился за два года! Выше отца вытянулся, возмужал, окреп. А все началось с рассказов о добром и верном коне, со встречи с каурой лошадкой во время путешествия, с того самого дня, когда Олег сам седлал Бисмарка.

Когда мы приводили слова Ф. Энгельса, рядом с лошадью упоминалась и собака. О ней, правда, не скажешь, как о конях — она, мол, делает ребят физически крепче, закаленнее. Но собака — друг человека, друг истинный. Не зря воспринимается нераздельным выражение: собачья преданность. Собака вытаскивает раненых с поля боя, выводит затерявшихся в метель путников в горах, с завидной сообразительностью исполняет обязанности поводыря слепых. А сколько подвигов совершено нашим четвероногим другом во имя науки! Кому не известны Белка со Стрелкой, побывавшие в космосе? Один из авторов этой книги присутствовал на операции, когда одной собаке пересадили от другой сердце. Во имя того, чтобы научиться такими операциями возвращать здоровье людям.

До Великой Отечественной войны все мальчишки буквально бредили отважным пограничником Карацупой и его преданным Индусом. Забыв обо всем на свете, играли в следопытов, ходили в «дозоры», ловили «нарушителей». Постепенно Герой Советского Союза Никита Карацупа превратился в собирательный образ надежного стража советских границ. Увлекательнейшие легенды звучали о нем в каждом доме. А сейчас известно имя Карацупы нашим детям? Слышат ли они от своих родителей о мужестве этого человека, его нелегкой службе, удивительной судьбе?

Пожалуй, главное, что завораживало ребят в разговорах о Карацупе,— внешне будущий герой ничем не отличался от сверстников. Обыкновенный, даже неказистый паренек. В спецшколе, куда попал Никита, заявив о своем горячем желании стать пограничником, из-за низкого роста ему еле подобрали коня. С собакой тоже не повезло: всех овчарок уже разобрали те, кто пришел туда раньше.

Недалеко от школы Никита нашел под мостом слепого бездомного щенка. Терпеливо нянчился с ним: выкармливал, холил, дрессировал. Упорным трудом воспитал прославившегося на всю страну Индуса. Похожий на волка, в избытке одаренный умом, сноровкой, чутьем, преданностью, Индус служил пограничникам верой и правдой. Взял не одного матерого преступника, ловил бандитов и диверсантов. Карацупе с его Индусом посвящались в ту пору репортажи, очерки в газетах и журналах.

В одном из материалов, собранных в музее истории ленинградской милиции, сообщается об интереснейшем факте взаимоотношений человека и собаки в трудные дни блокады.

В самое трагическое время, 2 декабря 1941 года, воры похитили из магазина на улице Комсомола, неподалеку от Финляндского вокзала, 15 килограммов жиров, 120 буханок хлеба и мешок крупы. Неслыханно дерзкая, крупная кража грозила гибелью сотням людей.

Когда оперативная группа работников уголовного розыска, возглавляемая Ивановым и Сергеевым, вместе с проводником служебно-розыскной собаки Григорием Ищенко пришли на место происшествия, то увидели на полу кладовки старую брезентовую рукавицу. Обнюхав ее, Гранат уверенно взял след, который вел через дворы, на набережную, потом по Неве.

Они бежали по льду и снегу около часу. Мороз и ветер превратили кожу в коросту. Казалось, вот-вот сорвется дыхание, лопнет от натуги сердце. И все-таки группа одолела неблизкий путь до стен Александро-Невской лавры в кратчайший срок.

На старом кладбище овчарка начала разрывать лапами снег у древнего, полуразрушенного склепа. Открылся едва заметный лаз. В склепе, однако, никого не обнаружили. Зато нашли несколько ящиков с продуктами и вторую брезентовую рукавицу. Дальше Гранат не пошел — обессилел.

Всю обратную дорогу Григорий Иванович с товарищами нес овчарку на руках. А в казарме каждый отщипнул от пайка кусочек хлеба и протянул его четвероногому другу. Гранат отблагодарил за поддержку: преступную группу вскоре задержали. Ее предали суду военного трибунала.

Пять лет назад пылкое ребячье воображение взбудоражила публикация в «Комсомольской правде» о двух друзьях — сержанте Геннадии Мотылькове, исполнявшем интернациональный долг на земле Афганистана, и надежном помощнике воина в нелегкой службе — овчарке Амуре. Гена до сих пор благодарен маме, которая принесла ему, школьнику, черного замечательного щенка. Рядом с хозяином Амур учился одолевать барьеры и команды в клубе собаководства, вместе с ним пришел в армию.

Афганистан... Любую бронированную колонну всегда возглавлял саперский тандем: собака — человек. Когда работали Геннадий с Амуром, в колонне были спокойны.

— Собака как человек,— говорил Мотыльков.— Моя жизнь зависит от ее настроения и от того, как мы с ней понимаем друг друга. Часто ее нельзя заставить, можно только попросить. Ее надо знать лучше, чем самого себя.

Сколько раз они спасали жизнь и друг другу, и другим! Когда тент автомашины решетили вражеские пули, Геннадий порой падал на Амура, заслонял его своим телом. Не раз спасала и собака хозяина.

Найдя мину, собака обычно садилась возле, а потом уходила. Однажды Амур не ушел. Сейчас трудно объяснить, что побудило Мотылькова насторожиться, не торопиться поднимать с земли круглую пластиковую лепешку. Почему ни грохот моторов за спиной, ни жара, ни усталость не подогнали его, не вынудили ошибиться?

— Наверное, потому, что я очень люблю Амура, а значит, верю ему, чувствую его. Я ни о чем таком не думал, я просто почему-то не спешил...

За эти-то «неспешные» секунды Геннадий и увидел два тоненьких проводка, уходящих от мины в сторону.

Вражеская пуля настигла Мотылькова в бронетранспортере, когда он успокаивал волновавшегося от близких разрывов Амура. Тяжелое ранение, госпиталь на два долгих месяца. Но и в сорокаградусном бреду не покидали мысли об Амуре: «Не сможет он без меня, пропадет». Не выдержал — написал другу Юрию Черешневу.

Скоро получил ответ:

«Все нормально, работаем вместе. Мой Ральф заболел и умер. Амур никого не замечал. Но однажды надо было сопровождать колонну с зерном. И, кроме нас с ним, некому. Я-то понимаю все, а он скулит. Подхожу вечером к вольеру и говорю: «Надо, Амур. Работать». Он «работать» услыхал и вскочил. Ну, думаю, порядок. Так мы и начали. Но он тебя помнит. Недавно один шутник заорал: «Где Гена? Вон Гена идет!»— так Амур с поводка сорвался, всю колонну обежал, обнюхал, а как возвернулся, то будто плачет, и слезы капали...»

Амур продолжал нести свою трудную службу до тех пор, пока не нашли ему замены. Уволившись в запас, Черешнев привез собаку ее законному хозяину. Друзья встретились вновь. Об Афганистане им напоминают орден Красной Звезды у Мотылькова и золотая медаль на груди Амура.

Услышав такие истории, мальчишки начинают грезить о собственном щенке. Матери недовольны. Порой они соглашаются завести дома собаку — пуделя, болонку. Но держать в квартире щенка, способного вымахать со временем в огромного пса, разрешить сыну посещать с ним специальную школу для обучения собак — нет уж, увольте! Пусть лучше уроками занимается. И матери дополнительных забот не добавляет. Всюду шерсть полетит — успевай только убирать. Заболеть можно или укусит, не дай бог. Так родители губят мечту о верном четвероногом друге, о службе вместе с ним в рядах защитников Родины.

Однако хотим мы того или нет, дети все равно возятся с собаками — тайком, чтобы не проведали отец с матерью. Тем самым лишают родителей прежнего доверия.

По мнению ученых, у ребят в возрасте от десяти до пятнадцати лет возникает потребность любить. Кого? Маму с папой? Ну, это само собой разумеется, присуще с пеленок. Речь сейчас идет скорее о своеобразном резерве чувств, не израсходованных до поры до времени. Вот и тянутся наши сыновья и дочери к братьям своим меньшим. Трудно переоценить нравственное воздействие на ребенка, подростка общения, например, с лошадью или собакой — надежными помощниками, друзьями человека в труде и на ратном поле. Наблюдения за повадками домашних животных, уход за ними дают ребячьему уму богатую пищу для раздумий, являются важным условием всестороннего развития личности. Кстати, очень благотворно такое общение и для физической закалки человека.

Обновлено: 2019-07-09 23:28:25