Роды раньше и сейчас
Никогда не оказывались в группе молодых мам, рассказывающих страшные истории о своих родах? Этого достаточно, чтобы напугать беременную женщину так, что она и близко не подойдет к дверям родильной палаты. Роды не обязательно должны быть хождением по мукам, когда страх и боль обкрадывают мать, лишая ее радости от того, что она дает жизнь. Однако углубление в историю родов за последние
пятьдесят лет дает понять, почему большая часть женщин, проживающих в Северной Америке, проходит через роды, которые нельзя назвать идеальными.
Сцена первая, 1940—1959
Чтобы сделать роды более «безопасными» для матери и ребенка, в дело производства детей на свет вмешались больницы. Поскольку роды сопряжены с кровью, наложением швов, болью и последующим восстановлением, это «заболевание», беременность, было отдано на откуп бригаде хирургов. Перед «операцией» «пациент» отправлялся в палату, где его готовили к родам. Женщина была напряжена и плохо подготовлена; но она была вымытой, прошла такие унизительные процедуры, как бритье промежности и клизма. Когда пациентка была подготовлена и роды приближались, ее увозили в родильную палату, напоминавшую операционное помещение со стерильным металлом и
твердым столом, словно она собиралась родить аппендикс.
К страхам и напряжению пациентки примешивалась ужасающая боль. На сцену выходит анестезиолог — еще один член хирургической бригады. Боль пациентки частично снимают, но ценой полного отъединения от работы собственного организма. С чуть брезжащим сознанием после всех успокоительных и обезболивающих пациентку клали на спину на твердый стол (теперь совершенно очевидно, что роды в положении на спине опасны как для матери, так и для ребенка). Поскольку ноги роженицы были в полном онемении из-за спинальной анестезии или она вообще пребывала в состоянии сна из-за всех введенных успокоительных препаратов, ее ноги фиксировали, пристегивая ремнями.
Сцена теперь была готова к прибытию новорожденного, однако ничего не происходило. Поскольку мать была выведена из строя, она не могла рожать. Да и не в том положении она находилась. Кто-то должен был принимать роды с помощью щипцов. Вслед за появлением на свет ребенка мать увозили на каталке в послеоперационную палату на восстановление после «операции» под названием роды. Несколько часов спустя она просыпалась в своей больничной палате, все еще пациентка, без ребенка.
Тем временем в детской палате ребенок также оправлялся от рождения по сценарию, которого сам он
никогда не написал бы для себя. После рождения ребенка клали в пластмассовый ящик и откатывали в детскую палату к другим анонимным младенцам в пластиковых ящиках. Затем ребенка и мать время от времени случали по строгому четырехчасовому расписанию кормления, но большую часть времени они проводили отдельно друг от друга, чтобы мать могла «отдохнуть», а ребенок мог получать уход «профессионалов». Несколькими днями позже мать и ребенок покидали родильный дом почти как чужие.
Сцена вторая, 1960—1989
Главные действующие лица этой драмы под названием роды были в дикой панике. Пришло время, почувствовали эти матери, для лучших родов. Женщины сбивались в группы, чтобы рожать, не позволяя кому-то отнимать у них это. Подготовительные группы готовили к родам, уча будущих мам работать со своим организмом, чтобы ослабить боль и ускорить процесс выхода плода. Отцы, прежде исключенные из избранного круга людей в масках, допущенных к родам, были повышены в статусе и получили доступ к койкам рожениц. Альтернативные концепции родов росли, как грибы после дождя. Роды стали семейным делом.
Больницы остались со своими анфиладами родильных палат опустевшими. Под финансовым и родительским давлением роддомам пришлось прислушаться к настоящим консультантам: тем, кто рожал детей. Что-то личное было отнято у матерей, и они были полны решимости отвоевать это обратно себе.
Отношения матери и ребенка в больничных стенах получили направленность на установление контакта; было заново открыто грудное вскармливание.
Но как только наконец к родам был найден правильный подход, на сцену вышли два носителя зла, отправившие рожениц снова в операционную палату. Электронный мониторинг плода появился в начале 1970-х, и с тех пор карьера его была весьма пестрой. Созданное для определения того, не угрожает ли ребенку в матке опасность, это устройство зачастую являлось причиной той проблемы, от которой призвано было уберечь, хотя и доказало свою полезность и спасало жизни в некоторых случаях. Чтобы аппарат мог нормально функционировать, матери вынуждены были во время родов не двигаться и, что еще хуже, им нужно было лежать на спине. Дети внутри протестовали против такого новшества, электронный мониторинг плода кричал «дистресс плода», и все снова возвращалось в операционную палату.
Медицинский персонал подыскивал для этой новой технологии подобающую роль, когда пришло второе зло — кризис халатности. Когда рождался не идеально здоровый ребенок, даже если в этом не было ничьей вины, кто-то должен был расплачиваться. Врачи платили
из своего кармана, а матери расплачивались своими телами. Количество кесаревых сечений подскочило с уровня принятой нормы 5—10 процентов к беспрецедентным 25—30 процентам. Только подумайте об этом: 30 процентов рожающих женщин не могут иметь неправильно функционирующие организмы.
Причина «неспособности разрешения естественным путем» кроется вовсе не в репродуктивной системе матери, а в больничной системе родовспоможения. Матерям, перенесшим хирургическое вмешательство, пришлось отдать большую часть своей энергии на залечивание собственных ран, эмоциональных и физических, и на детей ее осталось не много.
Сцена третья, 1990-е
Сцена подготовлена к родам. Каждый исполнял отведенную ему роль. Пару, ожидающую ребенка, внимательно выслушали; она прошла курс подготовки к естественным родам, на которых будущую маму учат вслушиваться в свой организм, распознавать сигналы своего тела, отвечать на них, двигаясь и меняя положение в поисках любой позиции для родов, которая облегчила бы боль и ускорила продвижение плода. Паре разрешается заглянуть в родильную палату, оформленную с заботой о роженице.
Появляется вспомогательный штат. Отцу больше не приходится выполнять функцию инструктора. Профессиональный помощник, с которым пара предварительно
Своевременные объятия или несколько удачно подложенных подушек — мелочи имеют во время родов огромное значение.
встречалась, ведет мать через роды, заботясь об ее удобстве и помогая ей действовать в согласии со своим организмом. Акушер находится неподалеку и время от времени заглядывает, чтобы узнать, все ли в порядке. Техническое оборудование и специалисты за сценой, но поблизости на случай необходимости в них. Аппарат интенсивной терапии находится неподалеку (предпочтительно прямо в палате) на случай возникновения непредвиденных осложнений.
По мере того как схватки усиливаются, мать начинает двигаться. Ей дана полная свобода ходить по комнате, останавливаясь во время схваток, и рожать в объятиях обнимающего ее мужа. Если по медицинским показаниям необходим непрерывный мониторинг плода, он осуществляется телеметрией (позволяющей роженице перемещаться, как ей требуется, а не быть привязанной к проводам стоящего у кровати монитора).
На более позднем этапе родов мать отключается от окружающей обстановки и уходит в интимный мир глубочайших толчков своего тела. Она садится на корточки, сгибается, становится на четвереньки, принимает любую позицию, кроме положения лежа на спине, — ей дается полная свобода импровизации. Врач или акушерка, как хореограф, помогает матери направить энергию на достижение цели. Вместо того чтобы пытаться контролировать свою родовую деятельность, она отдается во власть своим ощущениям, чтобы раскрыть свое тело и дать выйти ребенку. Стандартной частью
родовой хореографии являются попытки матери тужиться в ванне, чрезвычайно облегчающей роды. Она свободно лежит на воде и поворачивается, расслабляясь в теплой воде. Все идет хорошо.
Завершение близится. Нет отвлекающих криков: «Тужься, тужься!» Присутствующие ведут себя тихо, уважая уединение звезды, не вмешиваются и адекватно интерпретируют все эмоциональные звуки, которые могут раздаться, пока ее организм делает свое дело. Это ее дело, это ее творческий процесс. На правах главного хранителя гнезда отец поправляет подушки, и все присутствующие поддерживают мать, какое бы положение для родов она ни избрала. Когда цветок ее тела начинает раскрываться, и начинает появляться головка ребенка, акушер
Врач или акушерка, как хореограф, помогает матери направить энергию на достижение.
или помощник поддерживает и контролирует это раскрытие. Вместе с матерью они осторожно направляют ребенка наружу. Эпизиотомия (рассечение промежности) редко бывает необходима. После проверки функционирования всех систем жизнеобеспечения матери дают ребенка в руки, кожа к коже, или кладут на живот, чтобы начать новую сцену в драме жизни после родов.
Что нового увидела наука родовспоможения в конце 1990-х? Во-первых, мощный сдвиг от установки на хирургическую помощь к естественным родам. Упор делается на то, что 90 процентов женщин способны родить естественным путем, а высокий стандарт акушерской помощи предназначается тем 10 процентам, которым требуется особая медицинская помощь или хирургическое вмешательство. Большее внимание уделяется удобству и комфорту матери, без, конечно же, ущерба для безопасности.
Более гуманная технология
Один-два раза в неделю я захожу в родильную палату и вижу женщину, лежащую на спине с подключенным к дисплею поясом электронного мониторинга плода на выпирающем животе. Вместо того чтобы наблюдать за матерью, медсестры
наблюдают за дисплеем, который «наблюдает» мать. И слишком часто родовая деятельность этих матерей не дает никаких результатов, и им «требуется» кесарево сечение.
Обязательный непрерывный мониторинг плода для каждой матери больше не считается необходимым или рекомендуемым. Вместо этого, если роженица не испытывает никаких осложнений, врач-акушер может сделать выбор в пользу периодического мониторинга матери продолжительностью 20—30 минут с целью получения информации о состоянии плода. (Проведенные под строгим контролем исследования показали, что обязательный непрерывный электронный мониторинг плода не обеспечивает лучшее самочувствие детей в сравнении с кратковременным мониторингом, проводимым медсестрой время от времени, а матери, находящиеся под непрерывным мониторингом, имеют больший риск кесарева сечения.) Если непрерывный мониторинг плода необходим по медицинским показаниям, он не должен ограничивать возможность матери перемещаться и менять положение во время родов. По большей части мониторинг должен осуществляться телеметрией, широко доступной сегодня на дистанционном оборудовании, позволяющем матери с датчиком свободно ходить по палате. Сигналы передаются по воздуху и поступают на дисплей ближайшего терминала.
В дополнение ультразвук, ценный диагностический инструмент, будет по-прежнему помогать точно контролировать рост и развитие ребенка в пренатальный период. Родители уже привыкают видеть своего закладывающегося ребенка на ультрасонограммах, радуясь возможности пообщаться еще до рождения.
Большой всплеск — роды в воде
Роды в воде практикуются в России и Франции последние десять-двадцать лет. Лишь недавно это новшество, повышающее шансы на благополучное разрешение, добралось до Северной Америки.
Почему вода обладает таким волшебным действием? Погружение в теплую воду — очень эффективный релаксационный инструмент, уменьшающий боль и ускоряющий продвижение плода. Выталкивающая сила воды позволяет телу матери свободно плавать и дает ей возможность выбрать наиболее удобное положение для родов. Благодаря чувству невесомости, матери легче поддерживать свое тело и переносить схватки. Ее мышцы менее напряжены, поскольку им не приходится держать весь ее вес. Когда мать расслабляется (без медикаментов), уровень гормонов стресса в ее крови снижается, освобождая место для гормонов, вызывающих естественную родовую деятельность, оксито-цина и эндорфина. Исследование
примерно 1400 женщин, рожавших в ваннах типа джакузи (температура воды приближена к температуре тела, и никаких бьющих струй), показало более быстрое продвижение плода, и количество кесаревых сечений составило 10 процентов против 25—30 процентов при традиционных родах в больнице. Некоторые женщины остаются в воде и на завершающем этапе, поскольку не хотят и думать о том, чтобы покинуть воду, несмотря на то что ребенок вот-вот выйдет. (Это совершенно безопасно, но ребенка нужно достать из воды сразу после рождения. Школа родов в воде, ратующая за постепенное извлечение, когда ребенка оставляют погруженным в воду на неопределенное время, практикует рискованный, нерекомендуемый метод.)
Примечание. Я на себе испытала все преимущества родов в воде, когда на свет появился наш седь-
мой малыш, Стефан. Обычно у меня роды проходят быстро (один-два часа), и схватки становятся интенсивными лишь незадолго до выталкивания, а затем, после того как я поднатужусь два-три раза, ребенок выходит. С ребенком номер семь, однако, схема изменилась. Через четыре часа мягких, активных схваток я почувствовала сильную боль внизу живота. Это был сигнал, что что-то требовало внимания. Если бы боль была в спине, помогло бы положение на четвереньках. Все же я попробовала это положение, но боль только усилилась. Тогда моя помощница посоветовала мне войти в ванну. Погрузившись в теплую воду, я почувствовала, как все мои конечности расслабляются. Я пробовала различные положения и наконец нашла то, которое позволило мне просто расслабиться и плавать на поверхности воды начиная от плеч, так что все мое туловище и таз ока-
Погружение в теплую воду — эффективный и естественный способ расслабиться.
зались расслабленными. В этот момент полной релаксации боль в буквальном смысле растаяла — лучше всяких таблеток! Выталкивающая сила воды сделала для меня то, чего я не могла добиться своими усилиями.
Ощущение полного освобождения, сопровождаемое полнейшим облегчением, было удивительно. Я оставалась в воде примерно час, пока не почувствовала признаки выталкивающей фазы. На этом этапе я решила выйти из воды. Я легла на кровать на левый бок и родила после двух схваток. Когда показался ребенок, мы поняли причину боли. Ручка ребенка была прижата к голове — обе части тела проходили одновременно. Моему телу требовалось полное расслабление, чтобы дать мышцам разжаться и пропустить более крупный, чем обычно, плод.