Типология моделей семьи
Семья является не просто социальной группой, но и общественным институтом.
По определению социологов «институтом» называется совокупность социальных ролей и статусов, предназначенная для удовлетворения определенной социальной потребности.
Здесь следует уточнить понятия «роль» и «статус».
Под статусом понимается позиция человека в обществе с определенными правами и обязанностями, а роль — это ожидаемое поведение, связанное с определенным статусом. Если человек имеет социальный статус дворянина, то окружающие ожидают от него только исполнения своей роли: верности государю, соблюдения кодекса чести, личной автономности и ответственности и т. д. Роли человек присваивает в ходе социализации, под влиянием ближайшего социального окружения, которому он подражает, которое его поощряет за одни поступки и наказывает за другие.
Результат социализации ребенка определяется присвоением социальных норм и ценностей в ходе взаимодействия с другими людьми. И решающую роль в социализации ребенка играет семья.
Семья как социальный институт помимо воспитательной выполняет еще ряд функций, а именно: 1) экономическую функцию — в доиндустриальную эпоху и семья была первичной производственной группой, в настоящее время — в семье распределяются доходы, заработанные вовне, и происходит потребление, 2) функцию передачи социального статуса —семьи разных слоев общества имеют разный социальный статус и передают его новым членам семьи — детям, 3) функцию поддержания благосостояния членов семьи.
Многие исследователи, в частности Т. Парсонс, утверждают, что в настоящее время семья утратила эти функции в связи с переходом развитых стран в фазу постиндустриального общества, и существенной функцией семьи осталась социализация детей.
Я же полагаю, что социализация детей всегда, во все времена и у всех народов, была единственной специфической функцией семьи, а прочие функции были дополнительными и менялись на протяжении веков.
Социологи различают следующие основные формы семьи:
1) Нуклеарная семья — состоит из взрослых и детей, которые от них зависят;
2) Расширенная семья включает нуклеарную семью и родственников (бабушек, дедушек, внуков, сестер, братьев и др.).
Семья как и любой другой социальный институт скрепляется системой власти. Различают три типа властных структур: патриархальная семья, где власть принадлежит мужу, матриархальная семья — власть принадлежит жене, эгалитарная семья — власть равномерно распределяется между мужем и женой.
Я считаю, что последний вариант семьи, характерный для индустриальной эпохи и являющийся результатом кризиса семьи как социального института, маскирует распад структуры семьи и латентный конфликт: в индустриальных странах растет число разводов, а в постиндустриальных странах достигает максимума. Это позволяет американским социологам говорить о крахе семьи и рождении нового варианта человеческих отношений, не имеющих ничего общего не только с «традиционной семьёй», но и семьей как таковой. В США за 30 лет (с 1960 по 1990) уровень разводов возрос почти в 15 раз, он самый высокий в мире.
Хотя появление «альтернативных» семей, распространение гомосексуальных браков, жизни в коммунах и прочих вариантов отношений, заменяющих семью, наводит на мысль о прогрессивности отказа от семьи как социального института, последствия этого отказа катастрофичны для процесса социализации детей.
Доминирование работающей матери в семье приводит к тому, что дети хуже усваивают ценности, нормы и мораль общества. Правда, исследования американских психологов подпали, что несовершеннолетние преступники реже выходя i из семей родителей-одиночек, чаще из семей с конфликтующими двумя родителями. Но дети матерей-одиночек испытывают большие проблемы в социальной адаптации, выборе брачного партнера и воспитании собственных детей. Нить социального наследования рвется.
В России семья, несмотря на наличие аналогичных происходящим в США процессов, также сохраняет свои важнейшие социальные функции.
Введен ряд дополнительных важных понятий:
1. Реальная семья — конкретная семья как социальная группа, объект исследования.
2. Типичная семья — наиболее распространенный в данном обществе вариант модели семьи.
3. Идеальная семья — нормативная модель семьи, которая принимается обществом, отражена в коллективных представлениях и культуре общества, в первую очередь — религиозной.
4. Элементарная семья — семья, состоящая из трех членов: муж, жена и ребенок.
Предметом нашего рассмотрения будут модели идеальной семьи с точки зрения их психологической структуры. Составную нуклеарную семью, где несколько детей, следует рассматривать как конъюнкцию нескольких элементарных.
Итак, семья является социальным институтом, а конкретная семья — институализированной социальной группой, функция которой заключается в первичной социализации детей.
Как любая другая институализированная группа, она скрепляется отношениями «власти-подчинения» и взаимоответственности. Члены семьи могут любить друг друга, могут ненавидеть, удовлетворять свои сексуальные и прочие потребности в семье или «на стороне», иметь собственных детей или приемных, но пока есть система этих отношений и пока семья выполняет задачу воспитания детей — она существует. Поскольку речь идет не о браке, а о семье, будем оперировать не терминами «муж» и «жена», а «отец» и «мать» — это роли, определяемые функцией в социализации и обеспечении жизнедеятельности ребенка. Их могут выполнять не
только биологические мать и отец, но в неполных и даже полных семьях — бабушка и дедушка, другие родственники, старшие братья и сестры, хотя при такой замене исполнителей возникают дефекты социализации.
К примеру, в гомосексуальных семьях с ребенком один партнер может брать на себя функции матери, а другой — функции отца.
Но люди остаются людьми и во взаимоотношениях проявляют весь спектр своих переживаний: в интегрированном виде отношения можно описать еще одним параметром — эмоционально-психологической близостью, которая связана с мотивацией аффилиации (присоединения). Между тремя видами отношений, характеризующими психологическую модель семьи, существуют определенные связи. Доминирование предполагает ответственность за тех, кто подчиняется, а ответственность — власть над людьми, для реализации ответственных задач.
Психологическая близость обычно отрицательно коррелирует с отношением «доминирования-подчинения»: чем больше власть одного человека над другим, тем меньше между ними психологическая близость, поскольку власть —это принуждение.
Любовь к носителям власти также возникает в определенных культурах и воспитывается.
Дадим характеристику основным видам отношений, реализующихся в семье.
1. Доминирование-подчинение
Семья — это в первую очередь структура, в которой реализуется отношение власти: доминирование-подчинение.
Наиболее, на мой взгляд, емкое определение доминирования (власти, господства) сделал политолог Р. Э. Дал: «Мое интуитивное представление о власти выглядит примерно так: А обладает властью над В в той мере, в какой он может заставить В сделать то, что, предоставленный самому себе, В делать не стал бы».
Социальный ранг характеризует даже особей в группе животных одного вида, живущих стаей, стадом и пр. на определенной территории. Борьба за доминирование ведется особью постоянно и с переменным успехом.
Отношения «доминирования-подчинения» в группе людей, несомненно, имеют социокультурную специфику и, конечно, не сводятся к «порядку клевания» (pecking order). Выделяют 5 видов социальной власти, характеризующих отношения между ребенком и взрослыми в семье (Френч и Равен).
1) Власть вознаграждения — ребенка могут вознаграждать за определенное поведение. Награда следует за социально-одобряемым (ожидаемым) поступком, наказание — за социально-порицаемым.
2) Власть принуждения — в ее основе лежит жесткий контроль за поведением ребенка, каждый незначительный проступок подлежит наказанию (либо словесному — угроза, либо физическому).
3) Власть эксперта — основана на большей компетентности родителей в том или ином деле (социальная или профессиональная компетентность).
4) Власть авторитета — в ее основе лежит уважение к человеку (одному из родителей), который является образцом — носителем социально-одобряемого поведения.
5) Власть закона — единственная форма внеличностной власти, однако носителем и истолкователем «закона» — правил поведения — для ребенка являются взрослые и, в частности, родители.
Как правило, социальные психологи связывают доминирование с принятием социальной ответственности за действия группы: доминирующий член группы отвечает за успешность выполнения общей задачи и, кроме того, несет ответственность за сохранение нормальных отношений между членами группы.
Кроме того, с доминированием связывают импровизационную активность и инициацию действия. Считается, что наиболее успешными лидерами являются лица, склонные к торгу, равнодушию к межличностным отношениям, умеющие сопротивляться социальному давлению, стремящиеся к достижениям, риску и получающие удовольствие от манипуляций другими людьми.
Задача доминирующей личности — обеспечение безопасности группы, координация действия ее членов для достижения групповых целей, определение перспектив жизни и развития группы и внушение веры в будущее.
Доминирование одного из супругов является необходимым условием устойчивости семьи. Не меньшее значение имеет удовлетворенность браком, при условии паритетных отношений и совместности проведения досуга.
2. Ответственность
Ответственность относится к числу наиболее сложных по содержанию понятий в психологии личности и социальной психологии.
В рамках теории морального сознания существует несколько гипотез о природе ответственности и стадиях развития ответственного поведения.
По К. Хелкману, есть три фазы формирования ответственности: 1) автономная субъективная ответственность, 2) ответственность как социальная обязанность, 3) ответственность, основанная на принципах морали.
Типология Ф. Хайдера основана на концепции приписывания (атрибуции) ответственности за действия себе или окружению. Ф. Хайдер выделяет пять уровней атрибуции ответственности: 1) «ассоциация» — человек отвечает за каждый результат, который как-то связан с ним, 2) «причинность» — человек ответственен даже тогда, когда не мог предвидеть результат, 3) «предвидимость» — ответственность за любое предвидимое последствие действий, 4) «намеренность» -ответственность только за то, что человек намеревался сделать, 5) «оправдываемость» — ответственность за действия человека разделяется с окружающими.
Личностную ответственность связывают с ее проявлением в поведении: «Степень личной ответственности — это чувство определенной возможности контролировать совершение действия и его исход».
К. Муздыбаев определяет социальную ответственность следующим образом: «Это прежде всего качество, характеризующее социальную типичность личности. Поэтому мы будем говорить о социальной ответственности, имея в виду склонность личности придерживаться в своем поведении общепринятых в данном обществе социальных норм, исполнять ролевые обязанности и ее готовность дать отчет за свои действия. Отчужденность от социальных норм и неумение найти смысл жизни ослабляют социальную ответственность.
К. Муздыбаев выделяет следующие вектора развития ответственности: 1) от коллективной к индивидуальной (вектор индивидуализации по Ж. Пиаже). С развитием социума за поступок отдельного человека отвечает не группа, к которой принадлежит человек, совершивший поступок, а он сам; 2) от внешней к внутренней, осознанной личностной ответственности (вектор спиритуализации ответственности по Ж. Пиаже), переход от внешнего к внутреннему контролю поведения; 3) от ретроспективного плана к перспективному — ответственность не только за прошлое, но и за будущее; личность не только предвидит результаты своих действий, но и стремится активно их достигать;
4) ответственность и «срок давности» — возможность влияния прежних отношений между людьми на их настоящие взаимоотношения, когда они уже другие.
Е. Д. Дорофеев предлагает дополнить вектора развития ответственности еще одним. Этот вектор можно определить как развитие индивидуальной ответственности за все большее количество людей — «от ответственности за себя к ответственности за всех».
Принять ответственность можно за отношения в группе, а также за ее деятельность (цель, результат и процесс). Ответственность за групповые отношения подразделяется на ответственность 1) за групповые нормы (как результат прошлых взаимодействий), 2) за стремление к изменению норм, традиций, отношений (будущее), 3) за реальное состояние группы (настоящее).
Личность может нести ответственность за себя, за отдельных членов группы, за референтную группу (часть группы, к которой принадлежит) и за группу в целом.
Тем самым Е. Д. Дорофеев выдвигает трехмерную модель групповой ответственности; 1) время (прошлое, настоящее, будущее), 2) характеристики (деятельностные, отношенческие), 3) субъект (за себя, за отдельных других, за группу).
Эту модель, очевидно, требуется дополнить еще одним параметром: перед кем несет ответственность личность (перед собой, перед отдельными другими, перед группой в целом, перед обществом в целом).
В нашем случае член семьи может нести ответственность за других отдельных членов семьи (например, жену или мужа, или детей) и за семью в целом. Роль лидера, главы семьи предполагает именно ответственность за семью в целом: ее настоящее, прошлое, будущее, деятельность и поведение членов семьи, перед собой и семьей, перед общиной (ближайшим социальным окружением) и той частью мира людей (общества), которому принадлежит семья. Это всегда ответственность за других, и не просто отдельных близких людей, а за социальную группу как целое.
3. Эмоциональная близость
Психологически она основана на мотивации аффилиации. Мюррей в 1938 г. описывал мотив потребности в аффилиации следующим образом: «Заводить дружбу и испытывать привязанность. Радоваться другим людям и жить вместе с ними. Сотрудничать и общаться с ними. Любить. Присоединяться к группам». Под аффилиацией (контактом, общением) мы подразумевали определенный класссоциальных взаимодействий, имеющих повседневный и в то же время фундаментальный характер. Содержание их заключается в общении с другими людьми (в том числе с людьми незнакомыми или малознакомыми) и такое его поддержание, которое приносит удовлетворение, увлекает и обогащает обе стороны.
Аффилиация должна завершиться установлением взаимоприятных, дружеских отношений, симпатий партнеров по общению. Люди мотивированы не только положительно (надеждой на установление хороших отношений), но и отрицательно (страхом отвержения). Эти мотивационные ожидания формируются на основе обобщения опыта общения человека с другими людьми.
Аффилиация противоположна власти — любовь толкает человека на поступки, которые он хочет совершить, а страх власти (мотивация подчинения) принуждает к таким действиям, которые человек не совершал бы по своей воле.
Поэтому аффилиативная мотивация почти всегда выступает компенсатором мотивации «власти-подчинения»: нигде так много не говорится о любви к ближним как в православном богословии, а между тем именно в православной догма-гике отношение «власть-подчинение» имеет особое значение.
Мусульманская догматика для тех же целей использует «уважение»: младших к старшим, жены к мужу (первое — i иокнее). «Уважение» — это признание значимости другого по сравнению с собой, но без любви. В «уважении» мотивация подчинения слита с мотивацией самооценки в единую структуру.
Психологические модели элементарной семьи можно разделить по следующим основаниям:
1. Кто несет ответственность за семью: отец или мать (или достигший дееспособного возраста ребенок)?
«Нормальной» семьей будем считать семью, где ответственность несет муж (отец).
«Аномальной» семьей назовем такую семью, где муж не несет ответственности за нее.
Если ответственность не несет никто — это «псевдосемья».
2. Кто доминирует в семье?
В патриархальной семье доминирует отец.
В матриархальной семье доминирует мать.
В так называемой «детоцентрической» семье реально (психологически) доминирует ребенок, его потребности или капризы.
В эгалитарной семье властные функции распределены, но их распределение — постоянная почва для конфликта (отсюда возникновение «теорий конфликта» для описания современной семьи), можно назвать ее конфликтной семьей.
Иерархия доминирования включает трех членов семьи, посему важно не только определить, кто доминирует над всеми, но и саму иерархию «власти-подчинения».
На первый взгляд теоретически в полной элементарной нуклеарной семье существует всего лишь 6 типов иерархии (в порядке доминирования): 1) «отец-мать-ребенок», 2) «отец-ребенок-мать», 3) «мать-отец-ребенок», 4) «мать-ребенок-отец», 5) «ребенок-отец-мать», 6) «ребенок-мать-отец».
Однако отношения доминирования не являются транзитивными, т. е. если отец главенствует над ребенком, а тот — над матерью, мать вполне может главенствовать над отцом, поэтому число вариантов с учетом нетранзитивности на 2 больше.
В неполной нуклеарной семье, естественно, возможны всего четыре варианта.
В расширенной нуклеарной семье существует иерархия отношений среди детей, а также включение отдельных детей в иерархические отношения с матерью и отцом и т. д. Многообразие жизни простой теоретической схемой не опишешь, но некоторые проблемы схема все же помогает прояснить.
Эмоциональная близость-отдаленность также характеризует отношения в тройке «отец-мать-ребенок»: ребенок может быть «ближе» к матери, чем к отцу и наоборот, родители могут быть ближе друг к другу, чем к ребенку, все могут быть равно близки друг другу и т. д.
В конкретной культуре может придаваться различная значимость отношениям «власти-подчинения», эмоциональной близости, ответственности. Это проявляется в различном «весе» тех или иных отношений в структуре семьи.
Математически можно описать возможные модели полной элементарной нуклеарной семьи системой трех параметров с определенными на них весовыми коэффициентами; место каждого члена семьи в пространстве признаков будет определено. Два параметра (ответственность и доминирование) характеризуют одного члена семьи, третье измерение (эмоциональная близость) характеризует каждую из трех пар («отец-мать», «отец-ребенок», «ребенок-мать»). Отношение доминирования — векторное, остальные — скалярны.
Следует отметить, что в реальности личностные переживания психологической близости — отношения векторные, поскольку аффилиативная мотивация определяет направленность поведения: ребенок может стремиться к матери, а мать быть отчужденной от него.
Психологическая эмоциональная близость является «результирующей» направленности двух членов семьи, но за этой результирующей могут скрываться куда более сложные эмоциональные отношения.
Чаще субъект доминирования и ответственности совпадают в одном лице.
Вариант семьи, в которой доминирует один член семьи, а ответственность несет другой, назовем «эксплуатирующей» семьей (типичный случай «Святое семейство» в составе Девы Марии, Иисуса Христа и отвечающего за них, но низшего в иерархии Иосифа Обручника).
Можно предположить, что максимально стабильной является семья, в которой субъект ответственности и власти одно и то же лицо, а члены семьи психологически ближе к нему, чем друг к другу. Как будет видно из дальнейшего анализа, к этому типу наиболее близка «идеальная» католическая семья, что, разумеется, не делает ее идеальной в эмоционально-оценочном смысле этого слова.
Еще раз стоит упомянуть, что пока речь идет лишь о теоретической конструкции и ни о чем более.
Таблица Модели семьи с учетом отношений доминирования-подчинения
«Нормальная» семья
Семья и брак возникли на довольно позднем этапе развития общества. Наиболее ранней формой брачно-семейных отношений был групповой брак. Формой общежития являлась родовая коммуна. Она состояла из мужской и женской групп и обеспечивала не только биологическое воспроизводство, но также вскармливание и воспитание детей. Помимо мужской и женской групп в коммуне выделялась детская группа, которая была более тесно связана с женской.
Между детством и зрелостью лежал обряд инициации: подросток проходил испытание (душевное и физическое) и переходил в мужскую или женскую группу. Иногда молодому мужчине присваивалось новое имя. В той или иной форме обряд инициации сохранился по сей день: речь идет не только о «прописке» молодого уголовника в тюремной камере или о переводе солдат срочной службы из «молодого» в «котлы». Классической процедурой инициации является, например, защита диссертации: соискатель долго готовится к процедуре, у него есть наставник (опекун) — научный руководитель или консультант, его подвергают серии душевных (к счастью — не физических) испытаний более «взрослые», и, наконец, он зачисляется в старшую группу и получает новое «имя» кандидата или доктора наук со всеми сопутствующими правами и обязанностями.
В примитивном обществе переход юношей в мужскую группу психологически был, наверное, более сложен и проходил болезненней, чем переход девушек в группу взрослых женщин, если учитывать структуру психологической близости мужской, женской и детской групп. Это проявлялось в том, что человек всю жизнь принадлежал к коллективу, в котором он родился, к которому принадлежала его мать. Это отнюдь не значит, что принадлежность человека к роду определялась по матери. Человек принадлежал к данному роду вовсе не потому, что к нему принадлежала его мать, а потому что он от рождения входил в состав данного коллектива и ни в какой другой входить не мог. Отношения не были еще персонифицированы: существовали отношения не «личность-личность», а «группа-группа».
Судьба человека была производной от динамики межгрупповых отношений. И лишь когда род перестал совпадать с трудовым коллективом, стало определяться родство: по отцу или по матери. Особенности определения родства были связаны с типом культуры.
Существует ли нечто общее в отношениях внутри нормальной семьи, что не зависит от времени, культуры, этнического строя?
И здесь уместно предоставить слово психологу и антропологу Маргарет Мид: «Мы можем столкнуться в некоторых сообществах с очень ленивыми мужчинами или, наоборот, с женщинами, ненормально свободными от каких-либо обязанностей, как в бездетном городском доме в Америке. Но принцип сохраняется повсюду. Мужчина — наследник традиций, должен обеспечивать женщин и детей. У нас нет никаких оснований считать, что мужчина, оставшийся животным и не прошедший школу социального обучения, смог бы сделать что-нибудь подобное». От социального устройства общества зависит, каких женщин и каких детей будет обеспечивать мужчина, хотя главное правило здесь, по-видимому, предполагает, чтобы он обеспечивал женщину, с которой он находится в половой связи. С ее точки зрения не столь важно, чьи дети, является ли мужчина биологическим отцом или нет: дети могут быть усыновлены, выбраны, могут быть сиротами и т. д. Однако во всем мире существует представление о долге и семье, за которую ответственен мужчина. Муж приносит пищу в дом, жена ее готовит, муж обеспечивает семью, но жена воспитывает детей. М. Мид считает, что требуются особые социальные усилия, чтобы мужчина выполнял обязанность кормить семью и детей, поскольку у этой социальной обязанности нет биологического механизма, между тем как материнская привязанность к ребенку — природная. Российский поэт Михаил Львов (правда, по другому поводу) написал: «Чтоб стать мужчиной — мало им родиться. Чтоб стать железом — мало быть рудой...».
Поэтому каждое поколение молодых мужчин должно учиться родительскому поведению в семье: их биологическая роль дополняется социальной, выученной, родительской ролью. В христианской религии образ отца-кормильца воплощен в Иосифе Обручнике — земном муже Девы Марии. Не случайно и то, что социализации мужчин христианская религия придает огромное значение.
Семья рушится тогда, когда мужчина либо не приобретает, либо теряет ответственность за семью как целое, либо не может в силу обстоятельств выполнять свои обязанности. При рабстве, при крепостном праве, при пролетаризации, во время революций, эпидемий, войн разрывается «связь времен» — тонкая нить, связывающая поколения. Связывающий — всегда мужчина. «В такие времена, когда первичной ячейкой в заботе о детях вновь становится биологическая данность — мать и дитя, мужчина теряет ясность ориентации, а те, особые условия, благодаря которым человек поддерживал преемственность своих социальных традиций, нарушаются и искажаются».
Мужчина может доминировать в семье, может занимать подчиненное положение, он может быть психологически близок к жене или ребенку, может быть эмоционально отдален от них, может любить или не любить жену и, соответственно, быть любимым или не любимым. Но он всегда должен нести ответственность за семью. Если мужчина несет ответственность за себя и за семью, ее настоящее и будущее, семью можно считать «нормальной». Если мужчина добровольно, либо по внешним обстоятельствам теряет груз ответственности, возникают различные варианты аномальной семьи.
М. Мид — оптимист. И ее светлый взгляд на прошлое и будущее человечества позволяет ей сказать: «До сих пор все известные человеческие общества всегда восстанавливали временно утраченные ими формы. Негр-раб в Соединенных Штатах содержался как племенной жеребец, а его дети продавались на сторону, потому недостаток отцовской ответственности еще чувствуется среди черных американцев, принадлежащих к рабочему классу. В этой среде первичной ячейкой заботы о детях оказывается мать и бабушка, мать матери, к этой ячейке присоединяется и мужчина, даже не внося в нее никакого экономического вклада.
Но с приобретением образования и экономической обеспеченности этот дезорганизованный образ жизни отбрасывается и американский негр-отец среднего класса, пожалуй почти чрезмерно чадолюбив и ответственен».
История, однако, кишит отрицательными примерами последствий крушения семьи. Э. Эриксон считал, что главной причиной прихода Гитлера к власти в Германии являлась потеря авторитета отцов в глазах сыновей. Гитлер выступал в качестве «идеального» заменителя отца.
На мой взгляд, доминирование отца в немецкой семье заменило ответственность — заботу.
Эриксон описывает немецкую семью конца XIX — начала XX века как предельно конфликтную группу. Отрицание отцовского авторитета в 10-е годы вылилось в юношеские экстремистские движения, банды, приверженность мистико-романтическим культам Гения, Расы, Природы, Культуры и пр. Юноши считали, что мать открыто или тайно стоит на их детской стороне, а отца рассматривали как врага. Еще более худший вариант — тип «властной матери», которая заимствовала идеал «я» от отца или деда и стремится к абсолютной власти над детьми. Следствием этого является потеря авторитета у детей. Их дети уходят из семьи, бродяжничают и т. д.
Но наиболее ярким проявлением краха нормальной семьи является «семья» в бывшем СССР. Советскую семью можно назвать постправославной атеистической (к ее характеристике мы еще вернемся). Лишение мужчин социальных и экономических возможностей обеспечивать семью и нести за нее ответственность, а также воспитывать детей, привело к краху семьи как социального института. Тоталитарное государство взяло на себя весь груз ответственности и заменило отца собой.
Вот какова роль отца в воспитании советских детей по данным социологических исследований: отцы в 1,5 раза реже, чем матери, контролируют учебу детей в школе, в 1,5-4 раза реже, чем матери, обсуждают с детьми учебные дела, книги, взаимоотношения с товарищами, моду, телепередачи, планы на будущее, выбор профессии, особенности характера детей и пр. Соответственно на вопрос: «кто для тебя является наибольшим авторитетом?» — лишь 5-9% школьников 8-10 классов Вильнюса, Москвы и Баку ответили, что — отец, и 17-19% — назвали мать. С матерью более откровенны, чем с отцом, как мальчики, так и девочки. Она чаще становится образцом для подражания. На нее хотят быть похожими 28% вильнюсских, 26,5% московских и 19,4% бакинских школьников, а на отца, соответственно, 10,6%, 8,8%, и 8,9%.
Следствия такого положения дел весьма плачевны.
Точка зрения М. Мид находит подтверждение в клинических исследованиях. Причем отец имеет важнейшее значение для развития с самого момента рождения ребенка: он является первым внешним объектом для ребенка и играет роль модели при ранней идентификации. Отцы поощряют процесс отделения ребенка от матери, ускоряя тем самым процесс социализации, отсутствие отца в семье или невыполнение им своих обязанностей приводит к развитию у ребенка психопатологии.
Отец в процессе отцовства также подвержен психологическим кризисам, и в том случае, если у самого отца не решены проблемы детской привязанности к своему отцу и матери, у него возрастает риск психопатологических нарушений.
Если отец недееспособен (не может нести ответственность за семью и выполнять роль лидера), то он оказывается в весьма тяжелом положении. Ведь для того, чтобы обеспечить материальное благополучие семьи, авторитет и независимость на работе, получить общественное признание и статус, он должен прилагать свои усилия вне семьи. И, если он потерпел неудачу во внешнем мире, он начинает бороться за власть в семье.
Если общество препятствует мужчине, мешает его активности в обеспечении семьи, это неизбежно приводит к развалу ее как социального института.
Проблема отцовства — наиболее острая для постсоветского общества. Наше государство декларировало равноправие обоих родителей по отношению к ребенку (Кодекс Законов о браке и семье РФ). В реальности нынешнее законодательство и практика отчуждают отца от семьи.
Мало того, что общественное воспитание считалось основным, а ответственность за судьбу детей передавалась «государству» и педагогам. Но система льгот в связи с рождением ребенка, уходом за детьми, их воспитанием предоставляется только матерям, а отцам — лишь в связи со смертью матери, ее длительным отъездом или болезнью. В случае развода ребенок остается с матерью.
Следовательно, мужчина знает, что от его забот и личных качеств судьба его как отца никак не зависит, а ребенок — это прежде всего проблема женская.
Вообще, отношения в семье при тоталитарном обществе становятся психобиологическими, а не социально-психологическими: роль отца как главного агента социализации сводится на нет, повышается значение природной психобиологической связи между ребенком и матерью. Потому крушение этой последней опоры семьи по вине матери является катастрофой. Это явление вновь вынуждает власти и общество обратиться к проблемам матерей и материнства и порождает порочный круг мнимых причин и реальных следствий.
Если в чем-то и нашли реализацию идеи ранних и поздних коммунистов-утопистов, так это в судьбе семьи. Для всех утопий и антиутопий (утопий-предупреждений) характерно, что государство берет на себя все функции нормальной семьи от социальных до биологических (искусственное разведение детей). В конце концов, человек как социальное, психологическое, биологическое существо совершенно не нужен для «прогресса». Во всех утопиях и антиутопиях ребенок вообще не рассматривается как самостоятельный член семьи. Внимание авторов проектов «светлого коммунистического будущего» сосредоточивается на отношениях сексуальных: «муж-жена», «муж-другие женщины», «жена-другие мужчины». Взгляды утопистов на семью отрицают семью как субъект воспитания детей. Для них ребенок является объектом государственного воспитания или же искусственного выведения породы (как у Т. Кампанеллы).
У М. Замятина в романе «Мы» нет даже понятия семья». Государство берет на себя все заботы о продлении человеческого рода. У О. Хаксли в романе «Прекрасный новый мир» слова «отец» и «мать» в тоталитарном обществе становятся бранными. Государство берет на себя и процесс продолжения рода: оплодотворяет яйцеклетку и влияет на процесс созревания плода. Тем самым тоталитарное государство становится отцом, матерью и педагогом-воспитателем в одном лице. Аналогично у А. Платонова: дети отчуждены от семьи. Но власти до детей дела нет, они растут без всякой заботы и умирают в раннем возрасте.
Предельным решением семейных, брачных и сексуальных проблем является «Москва 2042» В. Войновича: разделение различных предприятий на мужские и женские еще существует только в кольцах враждебных, а здесь полное равенство, и разница между мужчиной и женщиной практически стерта.
Нельзя сказать, что «советская» семья не является семьей как таковой, скорее это аномальная семья, в которой ответственность несет мать, она же зачастую доминирует.
Возврат к цивилизации для нее начнется с возрождения «нормальной семьи» (в научном значении этого термина) и никак не раньше.
Ни демократия, ни частная собственность, ни общая христианизация населения России сами по себе ничего не решат: они являются лишь внешними предпосылками духовной работы.